Битва при Москве-реке

В Париже на могиле Наполеона в Доме инвалидов мне сразу бросилась в глаза надгробная плита, где среди географических названий, обозначающих славные битвы Бонапарта, я увидел надпись латиницей «Москва».
– Но ведь битвы за Москву не было, город просто оставили, – сказал я экскурсоводу.
– Здесь перечислены не города, а реки, на которых состоялись великие сражения, – ответила она. И тут до меня дошло, что рядом с Бородинским полем течёт река Колочь, впадающая ныне в Можайское море, а у французов эта битва считается, конечно, битвой при Москве-реке. Что им там высчитывать 8–10 километров от Колочи до Москвы-реки. Впрочем, и польско-литовское нашествие, которое тоже прокатилось 400 лет назад через Можайск и Бородино, и наполеоновские атаки всей Европы 200 лет назад, и фашистское наступление осенью 1941-го – всё это можно назвать битвами при Москве-реке.

 

Как же встречают Россия и Подмосковье славный день Бородина, а более широко – 200-летие победоносной Отечественной войны 1812 года?

Над Семёновскими флешами и Спасо-Бородинским монастырём плыли кучевые облака погожего дня, под которыми прямо на ветру веков собрались писатели на свой выездной пленум накануне главной сияющей даты Года истории – юбилея Бородинского сражения. Но до Москвы-реки Наполеону надо было ещё дойти. В июне 1812 года наполеоновская армия, концентрировавшаяся на территории Германии и Польши, перешла Неман и вступила на литовско-белорусские земли, которые принадлежали России. 

Не имея превосходства в силе, русские войска начали отступать на восток, оставляя врагу выжженные земли. 

В последние годы благодаря художественным фильмам, особенно польским, и некоторым книгам та пора многим кажется невероятно романтичной. Галантные французы, дамские интриги, свидания и парады. Однако обольщаться не стоит: многие современники считали Наполеона воплощением дьявола, в планах которого было целенаправленное уничтожение славян и русского народа. 

Война 1812 года резко отличалась от предыдущих войн. Кроме мощнейшей пропагандистской поддержки с помощью прессы, книг, фабрикации слухов, наглядной агитации в картинках, которые вешались на заборах для простых людей, словно аналог нынешнего ТВ, была проведена крупномасштабная финансовая афера. 

В экономику противников Наполеона России, Англии и Австрии вбросили огромное количество фальшивых денег. 

Для дестабилизации финансовой системы врага их выпускали и раньше, но впервые это приняло такой масштабный характер. Дело поставили с размахом: работали два печатных двора в Париже и два в Варшаве. Оборудовали даже специальную «пыльную» комнату, в которой свежие банкноты возили по грязному полу, придавая им вид бывших в обращении. Во время оккупации типографию для рублей открыли прямо в Москве, на Рогожской Заставе, во дворе старообрядческой церкви. 

Рубль начал трещать по швам. Генеральный контролёр главного управления ревизии доносил императору Александру I: «Войны Вашей бабушки были игрушкой в сравнении с нынешними… Вы должны остановить эмиссию».

 Однако незнание французами русского языка привело к забавной путанице букв: «госуЛарственной» вместо «государственной» и «хоЛячей» вместо «ходячей».

 Но среди неграмотных и такие ошибки сходили с рук. 

Спрашивается: а как же выстояла экономика России после такого огромного вливания ничем не обеспеченных денег? 

Очень просто. Россия быстро выиграла войну, и фальшивки просто не успели в достаточном объёме распространиться. Перед Рождеством последний оккупант был вышвырнут за пределы России. 

Сыграл свою роль и такой фактор – в стране, особенно среди крестьян, царили натуральные отношения, бумажных денег многие отродясь не видели. Корова, главное богатство крестьянина, стоила от рубля до двух, ведро водки – 30 копеек, а Наполеон выпускал купюры по 25, 50, 100 рублей. Где ж такую ассигнацию разменять?

В той же Белоруссии и Литве солдаты уничтожали сады и огороды, убивали скот, уничтожали посевы. Причём военной необходимости в этом не было никакой, то были просто акции устрашения. 

Как писал Евгений Тарле: «Разорение крестьян проходившей армией завоевателя, бесчисленными мародёрами и просто разбойничавшими французскими дезертирами было так велико, что ненависть к неприятелю росла с каждым днём». Потому-то и стала война Отечественной, потому и поднялась дубина народной войны.

Зарубежные историки, к которым в наше время присоединился и ряд их российских коллег, рассматривают Бородино как несомненную победу Наполеона. 

В результате сражения французы, мол, заняли все основные позиции и укрепления Русской армии, сохранив при этом резервы, оттеснили русских с поля сражения и в конечном итоге заставили их отступить. При этом никто не оспаривает, что Русская армия сохранила боеспособность и моральный дух. Главным достижением генерального сражения при Бородине стало то, что Наполеон не сумел разгромить Русскую армию, а в объективных условиях всей Русской кампании 1812 года отсутствие решающей победы предопределило конечное поражение Наполеона. Более того, Наполеон уже не искал открытых сражений (битва под Малоярославцем была вынужденной и тактически проигранной), словно император забыл собственный афоризм: «Главное – ввязаться в драку!» Кстати, Малоярославец в этом мае удостоен звания Города воинской славы.

В окрестностях Можайска названия сёл и даже речек (чего стоит одно лишь название притока Колочи – речка Воинка!) вызывают воспоминания о войне 1812 года, и заречным громовым раскатом отзывается в душе каждого русского славное название – Бородино! 

Много раз я бывал здесь, снимал не одну телепрограмму о двух Отечественных войнах, прокатившихся по москворецким просторам, встречался с ветеранами войны, привозил друзей, юных туристов и молодых творцов, чтобы прикоснулись они к этой святой земле. В праздничные дни здесь многолюдно, торжественно, исполнено наглядной памятью.

Разыгрываются театрализованные сражения 1812 и 1941 годов, на которые съезжаются историко-культурные клубы и молодёжные объединения из разных городов России и СНГ.

На берегах Колочи оживают страницы «Войны и мира». Здесь на вытоптанном жнивье под французскими ядрами стоял на Бородинском поле полковник Андрей Болконский. Сто тридцать лет спустя, в сорок первом, здесь встал насмерть командир 32-й стрелковой дивизии полковник Полосухин. Века соединились. Год сорок первый повторил восемьсот двенадцатый. Только шли на батарею Раевского, на курганную высоту не кирасиры Мюрата, не пехотные корпуса Нея, Даву, а танки и пехота дивизий СС.

Тогда, в сорок первом, в октябре, снег выпал и растаял. Стояли стылые дни и в волглом тумане горели немецкие танки – шесть дней длилось новое Бородино, и не мог продвинуться враг. Был ещё далёк год сорок пятый, долог был к нему путь, но в полях Подмосковья уже занялась Победа!.. 

Часто думаю среди этих былинных просторов о великой защитнице и вдохновительнице нашей – природе. 

«Пока ещё Бородинское поле поражает размахом и просторами. Кутузов знал толк в дислокации, – говорит Александр Золотарёв, замдиректора музея-заповедника. – Луга, леса, реки, овраги – всё было преимуществом Русской армии, всё работало на победу. Когда музей организовывался, так и подразумевалось: сохранить исторический ландшафт, ничего здесь не исправлять, не строить и не переиначивать. В голове не укладывалось, что найдутся желающие превратить Бородино в дачную местность».

Среди этих просторов зарождался, можно сказать, целый песенный жанр.

 Поэт и гусар Денис Давыдов родился 27 июля 1784 года в Москве на Пречистенке, в семье полковника Василия Денисовича Давыдова. Его отцу принадлежало село Бородино, где обычно семья проводила всё лето, и Денис с детства полюбил эти раздольные края, которые станут потом рубежами общерусской и его личной славы. 

«Там, на пригорке, – писал Давыдов в «Дневнике партизанских действий 1812 года», – где некогда я резвился и мечтал, где с алчностью читывал известия о завоевании Италии Суворовым, о перекатах грома русского оружия на границах Франции, – там закладывали редут Раевского; красивый лесок перед пригорком обращался в засеку и кипел егерями… Всё переменилось!.. Глядел я, как шумные толпы солдат разбирали избы и заборы Семёновского, Бородина и Горок для строения биваков и раскладывания костров… Слёзы воспоминания сверкнули в глазах моих, но скоро осушило их чувство счастья видеть себя и обоих братьев своих вкладчиками крови и имущества в сию священную лотерею».

Вот образец русского офицера, русской военной семьи – вкладчиков «крови и имущества» в судьбу Отечества! 

Не знаю, как преподают ныне в военных академиях литературу и историю, но со славных и трудных судеб гусара Петра Чаадаева, ополченца Константина Батюшкова, офицера Фёдора Глинки, генерала Дениса Давыдова надо начинать любой курс для нынешних генералов.

Вечером того же дня, когда появилась в дневнике эта сентиментально-героическая запись о воспоминаниях детства при Бородине, Багратион передал Давыдову согласие Кутузова на организацию партизанского отряда. Начался знаменитый рейд Дениса Давыдова по тылам наполеоновской армии – по знакомым, как свои пять пальцев, краям. 

Каждый овраг и перелесок был на стороне бывшего адъютанта Багратиона, кавалера четырёх орденов и обладателя золотой сабли с надписью «За храбрость» ещё за европейские битвы с французами. 

Поэт самобытного таланта, автор знаменитых гусарских песен, положивших начало целому направлению в авторской песне, он начал службу шестнадцатилетним кавалергардом, а закончил поседевшим, но не постаревшим генерал-лейтенантом в 1831 году, не имевшим ещё авторского сборника. Но повсюду читались его стихи и пелись песни. До сих пор гремит самая знаменитая из них:

Я люблю кровавый бой!
Я рождён для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мой золотой.

Так что сама эта живописная местность средней полосы России в окрестностях Бородина хранит живую память о битвах во славу русского оружия и вдохновляет новых поэтов, включая автора этих строк.

Лавину битв, событий, бед
Всегда несло по Подмосковью.
Прошло сто двадцать девять лет,
И поле вновь набухло кровью.

И грозно встретились на нём
12-й и 41-й.
Мы снова память всколыхнём
С приливом гордости безмерной.

В сверканье солнца –
блеск штыков,
В заречном громе – боя давность,
Но тем прочнее связь веков
И жарче
предкам благодарность.
 

Александр Бобров

Источник