Кулак, как камень преткновения

Миф о кулаках, как о «самых трудолюбивых и предприимчивых»™ крестьянах, был пущен у нас еще в перестройку, и жив до сих пор. Недавно либероидный на всю голову ляпнул, (орфография сохранена):

Кстати, по вашему получается и Стив Джобс на нетрудовые доходы жил, и основатели Google, Oracle, Microsoft и т.д. Т.е. те люди, которые создали кучу высокооплачеваемых рабочих мест. дали возможность людям производить качественный продукт, заработать на этом деньги и для себя и для своей страны. Такие люди получается по вашей логики не нужны, их нужно всех раскулачить...

И вот этих-то отечественных стивов джобсов и биллов гейтсов, по Солженицыну, злыми большевиками было выслано в тундру и тайгу миллиончиков пятнадцать мужиков (а как бы и не поболе), где они и сгинули. И сразу становится понятно, что после такого массового уничтожения «самых трудолюбивых и предприимчивых»™ в стране не могло появиться ничего нового. Вообще. Ни построить, ни придумать, ни создать... Некому! Все «самые трудолюбивые и предприимчивые»™ ушли в тундру и тайгу.
Правда, не очень понятно, а чего эти отечественные стивы джобсы до революции-то на месте сидели? Почему у нас еще тогда не появились ни Google, ни Oracle, ни Microsoft. Почему Российская империя так сильно отставала в экономике от других европейских стран, даже опережая их в численности населения? Ведь пятнадцать миллионов «самых трудолюбивых и предприимчивых»™ — не хрен собачий, их хватило бы, чтобы всю страну переделать и перестроить! И что?.. А ничего!
А давайте-ка посмотрим, кто же такой кулак?

Кто такой кулак

Ну, будем разбираться...

Наёмный труд в производстве

Дадим слово самому кулаку. Вот из письма в журнал «Красная деревня» некоего крестьянина Филиппа Овсеенко:

«…Про кулака кричат, что он такой–сякой, но только как не вертись, а кулак всегда оказывается и запасливым, и старательным, и налоги больше других платит. Кричат, что, мол, крестьяне не должны пользоваться чужим трудом, нанимать работника. Но на это я должен возразить, что это совсем неправильно. Ведь для того, чтобы сельское хозяйство нашему государству поднять, умножить крестьянское добро, надо засевы увеличить. А это могут сделать только хозяева зажиточные… И что у крестьянина есть работник, из этого только государству польза и потому оно таких зажиточных должно в первую голову поддержать, потому они — опора государства. Да и работника тоже жалко, ведь если ему работу не дать, ее не найти, а и так много безработных. А при хозяйстве ему хорошо. Кто даст в деревне работу безработному, либо весной кто прокормит соседа с семьей».

Ну, вроде всё, как положено на нормальном капиталистическом предприятии: есть производство, есть наёмные работники, которые работу работают. И есть хозяин предприятия, который всем управляет.

И рабочие места создает...
Главные рабочие места для крестьянина — поле и пастбище. Все остальное — ток, хлев и т.д. — только прилагается. Нет поля, где растет хлеб — незачем и ток, нет пастбища для скота — некого и в хлеву держать. Всю жизнь думал, что луга, поля, леса создала природа, а, оказывается, это кулаки постарались. Не было бы кулаков — и крестьянам нечего пахать было бы.
Либероидные «теории» приводят к забавным следствиям...

Тут кое-какие неясности имеются. Например, откуда у кулака это предприятие? Десятки, а то и сотни гектар земли, когда на одного мужика в среднем приходится всего около пяти гектар? Но главное — откуда у него наёмные работники? Кто они, если вокруг одни крестьяне?

Надо понимать вот что. Крестьянин, конечно, не против заработать: крестьяне постоянно ходили в города «на промысел» и до революции, и при Советской власти (многие тысячи крестьян работали, например, на Днепрогэсе). Но это в то время, когда нет работы дома, в своём хозяйстве. Крестьянский труд очень сезонный. Чтобы вырастить урожай, надо пахать, сеять, убирать в строго определенное время: посеял рано — зерно попало в холодную землю, поздно — в сухую. И урожай погиб частично либо полностью. Поэтому крестьяне, строившие Днепрогэс, массово расходились по домам, когда подходило время для сельхозработ (что создавало определенные трудности в строительстве). Но ведь кулаку пахать и сеять нужно в то же самое время, что и крестьянину! И крестьянин бросит своё поле и побежит работать у кулака, зная, что он рискует потерять часть своего урожая?!!

Про ленивых и пьяниц прошу не говорить. Во-первых, их в любом обществе меньшинство: всего несколько процентов. А во-вторых, разве кулаку нужны пьяницы и бездельники? Ему же надо, чтобы дело было сделано, значит, и работники нужны те, что умеют работать.

Поскольку студентов на помощь кулакам из города не присылали, остается единственный вариант: заставить работать на кулака местных крестьян. И для этого годится единственный стимул: нищета на грани выживания. Либо слишком маленький надел, чтобы с него прокормиться, либо отсутствие своей земли. Либо бедняк, либо вовсе батрак. И вот тогда, чтобы выжить самому и его семье, крестьянин будет работать буквально за еду. И тогда, когда это нужно кулаку, хоть в самый разгар страды, когда у самого поле стоит неубранное. А куда денешься — альтернатива одна: смерть от голода.
Не надо думать, что, раз бедняк, то лентяй и пьяница. Хотя бы потому, что зажиточных (кулацких) хозяйств насчитывалось к 1913 году 15 процентов, середняков – 20, бедняцких – 65. Слишком много оказывается лентяев, не бывает так. Почему так много было бедняков — на то были вполне объективные причины, но о них, может быть, в другой раз. В любом случае, пока трудолюбия я что-то не замечаю.

«Есть много и других горе–горьких крестьян: либо лошади нет, либо засеять нечем. И их мы тоже выручаем, ведь сказано, что люби ближних своих, как братьев. Одному лошадку на день дашь, либо пахать, либо в лес съездить, другому семена отсыпешь. Да ведь даром‑то нельзя давать, ведь нам с неба не валится добро. Нажито оно своим трудом. Другой раз и рад бы не дать, да придет, прям причитает: выручи, мол, на тебя надежда. Ну, дашь семена, а потом снимаешь исполу половинку — это за свои‑то семена. Да еще на сходе кулаком назовут, либо эксплуататором (вот тоже словечко). Это за то, что доброе христианское дело сделаешь…» [7]

Так, лошадь в аренду, понятно, не бесплатно: либо часть урожая, либо несколько дней отработки у кулака. А за лошадь полагалась отработка — где три дня, а где и неделя за день. Христос, если мне память не изменяет, вроде бы как‑то иначе учил… [7] И семена — «исполу половинку» означает за половину урожая. Где тут трудолюбие?

«Выходит иначе: другой бьется, бьется и бросит землю, либо в аренду сдаст. Каждый год ему не обработать. То семена съест, то плуга нет, то еще что‑нибудь. Придет и просит хлеба. Землю, конечно, возьмешь под себя, ее тебе за долги обработают соседи и урожай с нее снимешь. А хозяину старому что ж? Что посеял, то и пожнешь. Кто не трудится — тот не ест. И притом сам добровольно землю отдал в аренду в трезвом виде. Ведь опять не возьми ее в аренду, она бы не разработана была, государству прямой убыток. А так я опять выручил — посеял ее, значит мне за это должны быть благодарны. Да только где там! За такие труды меня еще и шельмуют… Пусть все знают, что кулак своим трудом живет, свое хозяйство ведет, соседей выручает и на нем, можно сказать, государство держится. Пусть не будет в деревне названия «кулак», потому что кулак — это самый трудолюбивый крестьянин, от которого нет вреда, кроме пользы, и эту пользу получают и окружные крестьяне и само государство». [7]

Совсем хорошо: опутать долгами крестьянина, а потом за долги отобрать землю. Обработают её другие, тоже за долги. А то и сам бывший хозяин. Только не урожай он получит с неё, и даже не половину урожая, а так, на еду, пока работает.
Трудолюбия опять в упор не вижу. Предприимчивости — сколько угодно, но какой-то не такой: не «как создать», а «как урвать». А про трудолюбие вообще говорить не приходится. Чужой труд, спекуляция и ростовщичество... Это не трудолюбие, а халява. Все, конечно, по либерально-капиталистическим правилам так называемого «свободного рынка». А вот большевики совершенно справедливо назвали это все «нетрудовыми доходами».

Так что, не «самый трудолюбивый и предприимчивый крестьянин»™, а самый натуральный халявщик, приспособившийся жить и богатеть чужим трудом.
М.И. Калинин определял кулака так: «Кулаком является не владелец вообще имущества, а использующий кулачески это имущество, т. е. ростовщически эксплуатирующий местное население, отдающий в рост капитал, использующий средства под ростовщические проценты».

Нарком земледелия А. П. Смирнов: «Мы должны в зажиточной части деревни ясно разграничить два типа хозяйства. Первый тип зажиточного хозяйства чисто ростовщический, занимающийся эксплуатацией маломощных хозяйств не только в процессе производства (батрачество), а главным образом путем всякого рода кабальных сделок, путем деревенской мелкой торговли и посредничества, всех видов «дружеского» кредита с «божескими» процентами. Второй тип зажиточного хозяйства — это крепкое трудовое хозяйство, стремящееся максимально укрепить себя в производственном отношении…»

Но не только большевики не любили кулака. Вот что писал о кулаке А. Н. Энгельгардт:

Из всего «Счастливого Уголка» только в деревне Б. есть настоящий кулак. Этот ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, этот любит только деньги. Этот не скажет, что ему совестно, когда он, ложась спать, не чувствует боли в руках и ногах, этот, напротив, говорит: «работа дураков любит», «работает дурак, а умный, заложив руки в карманы, похаживает да мозгами ворочает». Этот кичится своим толстым брюхом, кичится тем, что сам мало работает: «у меня должники все скосят, сожнут и в амбар положат». Этот кулак землей занимается так себе, между прочим, не расширяет хозяйства, не увеличивает количества скота, лошадей, не распахивает земель. У этого все заждется не на земле, не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты. Его кумир — деньги, о приумножении которых он только и думает. Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами, давно, еще при крепостном праве, лежал под спудом и выказался только после «Положения». Он пускает этот капитал в рост, и это называется «ворочать мозгами». Ясно, что для развития его деятельности важно, чтобы крестьяне были бедны, нуждались, должны были обращаться к нему за ссудами. Ему выгодно, чтобы крестьяне не занимались землей, чтобы он пановал со своими деньгами. Этому кулаку очень не на руку, что быт крестьян «Счастливого Уголка» улучшился, потому что теперь ему тут взять нечего и приходится перенести свою деятельность в дальние деревни. Кулак этот, как и все кулаки, имеет значение. Он поддерживает всякие мечты, иллюзии, от него идут всякие слухи; он, сознательно или бессознательно, не знаю, старается отвлечь крестьян от земли, от хозяйства, проповедуя, что «работа дураков любит», указывая на трудность земельного труда, на легкость отхожих промыслов, на выгодность заработков в Москве. Он, видимо, хотел бы, чтобы крестьяне не занимались землей, хозяйством — с зажиточного земельного мужика кулаку взять нечего, — чтобы они, забросив землю, пользуясь хозяйством только как подспорьем, основали свою жизнь на легких городских заработках. Он, видимо, желал бы, чтобы крестьяне получали много денег, но жили бы со дня на день, беспечною жизнью, «с базара», как говорится. Такой быт крестьян был бы ему на руку, потому что они чаще нуждались бы в перехвате денег и не имели бы той устойчивости, как земельные мужики: молодые ребята уходили бы на заработки в Москву, привыкали бы там к беспечной жизни, к легким заработкам, к легкому отношению, к деньгам — что их беречь! заработаем! — к кумачным рубашкам, гармоникам, чаям, отвыкли бы от тяжелого земледельческого труда, от земли, от хозяйства, от солидного земледельческого быта, от сельских интересов, от всего, что мило селянину, что делает возможным его тяжелый труд. Молодые ребята жили бы по Москвам, старики и бабы, оставаясь в деревне, занимались бы хозяйством кое-как, рассчитывая на присылаемые молодежью деньги. Кулаку все это было бы на руку, потому что ему именно нужны люди денежные, но живущие изо дня в день, денег не берегущие, на хозяйство их не обращающие. Нужно платить подати — к кулаку, ребята из Москвы пришлют — отдадим. И кулак может давать деньги совершенно безопасно, потому что, когда пришлют из Москвы, он уже тут — «за тобой, брат, должок есть». За одолжение заплатят процент да еще за уважение поработают денек-другой — как не уважить нужного человека, который вызволяет? А у него есть где поработать, дает тоже в долг деньги помещикам, а те ему за процент либо лужок, либо лесу на избу, либо десятинку земли под лен, помещику это ничего не стоит, как мужику ничего не стоит поработать денек-другой. Сознательно или бессознательно поступает кулак — не знаю, но повторяю: все действия его таковы. Он всегда поддерживает разные мечты, иллюзии относительно земли, освобождения лесов, каких-то запасов хлеба у царя, заказов заготовить денег для выручки мужика. Он всегда толкует о трудности и невыгодности земледельческого труда, о недостатке вольных выгонов, лесов, земель, о невозможности при таких условиях заниматься хозяйством. Он яркими красками рисует прелесть беззаботной жизни безземельного, ничем не связанного, легкость заработков и часто увлекает молодых людей, которые слушают его, бросают хозяйство и землю. [1]

Тоже не отмечает никакого трудолюбия! Хотя, Энгельгардт, должно быть, совок, ватник и колорад — что с него взять? Но почему с нашими «стивами джобсами» боролся даже царь? Ему-то зачем? Николай II не хотел процветания страны? Да, похоже, его за дело расстреляли. И не канонизировать его надо было, а проклинать. А благодарить как раз большевиков, казнивших царя, от которого стране только вред.

Куда-то нас уже это завело...
Вроде, большевиков за расстрел царя и царской семьи положено ругать! Почему же у нас выходит, что их нужно благодарить? И ведь ничего такого не делали — просто взяли и соединили два кусочка мозаики, предполагая собрать картинку полностью. И оказалось, что эти кусочки на одном и том же месте требуют разного! Но ведь так не бывает!
Верный признак того, что в наших построениях что-то не так: либо ошибочна логика, либо неверны исходные положения...

Нет, не трудолюбие было у кулака, а вовсе наоборот:

...в конце XIX – начале XX веков в деревню пришел владелец-капиталист. Особенностью русского капитализма в деревне было полное нежелание самостоятельно заниматься сельским хозяйством. Земли приобретались для того, чтобы сдавать их крестьянам в аренду, для того же практиковались и захваты земель, вроде приведенного выше. Арендные платежи были настолько велики (или заменялись отработками), а сама аренда настолько необходима, что «сельские рантье» получали на этом куда большую прибыль, чем могли бы получить от сбыта урожая. В реальности же они получали и урожай (используя отработки) и прибыль с аренды. [2]

Ростовщичество

Это то, что возмутило даже «добрейшего» Николая II. Настолько «доброго», что он не протестовал даже против того, что владельцы военных заводов продавали свою продукцию по ценам, в несколько раз превышающим государственные. И это во время войны! Но положение с сельскими ростовщиками заставило царя уже в 1903-м году подписать закон об уголовном наказании за ростовщичество на селе.
Всё очень просто: бедняк, который по весне пришёл к кулаку за хлебом, купить его не может — нет денег. Поэтому кулак даёт хлеб ему в долг. Под проценты. Под большие проценты. Сегодня сетуют на ипотеку под 15% годовых. А 200% не хотите? Это было вполне нормальным делом: берёшь пуд — отдашь два. Со своего следующего урожая. Значит, следующего урожая, точнее, того, что от него останется, тебе опять не хватит, и ты опять придёшь к кулаку... Для кулака — лёгкий способ свой урожай удвоить.
Возможен и другой вариант: отработать. Кулак даст тебе не умереть с голода, а ты в самую страду на него отпашешь, забыв про свое поле. И опять останешься без урожая, и опять пойдёшь к кулаку...
А вы думали, выражение «долговая кабала» появилось только в связи с ипотекой?

Была и еще причина называть кулака «мироедом», ненавидеть его и бороться с ним.

Спекуляция

Вспоминаю лето 2010 года, сумасшедшая жара в Москве, гарь и дым от горящих торфяников, очереди у киосков с мороженым и взлетающие почти вертикально цены на кондиционеры и вентиляторы. Производители мороженого, надо думать, заработали очень нехило, но по праву: обеспечили жителей города прохладительным. И не подняли цену.
А вентилятор, который до жары стоил всего-то рублей 500, поднялся кое-где аж до 15 тысяч.
А вот теперь вопрос: кто получил эту сверхприбыль? И второй: в чем источник этих сверхприбылей?
Ответы несложные. Сверхприбыль получили продавцы, и эта сверхприбыль называется спекулятивной. Источник её — внезапно появившийся дефицит. Потребность в вентиляторах и кондиционерах резко превысила то, что имелось в наличии, увеличить производство достаточно быстро невозможно, поэтому, в соответствии с законами рынка, цена быстро полезла вверх.

Тут есть один очень неприятный момент. Больше всего от жары страдали люди с гипертонией, сердечно-сосудистыми заболеваниями и т.д. Это, как правило, пенсионеры. И самые бедные, те, кому вентилятор за 15 тысяч не по карману, — тоже пенсионеры. Несладко было и маленьким детям. Самые нуждающиеся в помощи оказались самыми незащищёнными.
Как чувствовали себя при этом продавцы? Элементарная человеческая нравственность требует помочь слабым и нуждающимся, а правила игры диктуют на них наживаться.
И все происходило в полном соответствии с законами рынка...

Самый мощный источник сверхприбыли торговца — дефицит.
Продавцы вентиляторов просто воспользовались погодной аномалией, которая бывает довольно редко, и которую невозможно предсказать и, тем более, инициировать. А кулаки (и спекулянты-перекупщики), в руках которых была большая часть товарного хлеба Российской империи и, позднее, Советского Союза, могли дефицит своего товара и предсказать, и создать.

Ближе к 1913 году из 5 млрд. пудов урожая хлеба на помещичьи хозяйства приходилось 600 млн. пудов, или 12% от общего сбора. Однако они, вместе с зажиточными хозяйствами, давали до 75% всего товарного (идущего на рынок) хлеба - товарность их хозяйств, т.е. доля урожая, идущая на продажу, была 47%. Бедняки и середняки имели низкую товарность - 14,7%. Большую часть выращенного урожая они потребляли сами. [2]

Уточню: большую часть выращенного урожая потребляли сами середняки вместе с бедняками. Середняки еще что-то продавали, бедняки же зачастую не могли прокормить себя со своего надела. После 1917-го помещиков уже не было, их место заняли кулаки. В остальном ничего существенно не изменилось.

Самый простой способ заколотить деньгу на хлебе — скупить зерно сразу после уборки урожая, когда его на рынке много, и цена невысока, и продать ближе к весне, когда у множества мелких бедняцких хозяйств хлеб уже заканчивается, и на рынке возникает дефицит хлеба. А цена, соответственно, повышается. Бедняк продал урожай осенью, чтобы заплатить налоги и подати, отдать долги. К весне у него уже нечего есть, и к кому он пойдет? Ясный пень, он идет к кулаку, потому что в деревне больше ни у кого хлеба на продажу нет. И кулак назначает свою цену... И город тоже есть хочет, но сам хлеб не выращивает. А на продажу хлеб есть у кулака и спекулянта-перекупщика.
И кулаку нужно было быть главным (лучше единственным!) источником хлеба, быть монополистом в поставке хлеба государству и в города и диктовать при этом свою цену. И плевать, что городские жители будут переплачивать во много раз, главное — набитая мошна.

Но самое выгодное для спекулянта время — голод. Цена хлеба взлетает до небес и кулаки с перекупщиками гребут деньги лопатой. У них-то всегда есть хлеб с прошлых урожаев, даже если этот год неурожайный. А можно скупить по осени хлеб и в нормальный год, да придержать его, пока цена не поднимется. А если кто-то из-за этого поголодает или даже умрёт — на всё воля божья...

В 20-е годы XX-го века советское правительство пыталось решить проблему экономическими способами. Но все было напрасно: основной массой товарного хлеба владели кулаки с перекупщиками, и они делали свой гешефт. Подними закупочную цену — и прибыль окажется в кармане кулака, а бедняк опять останется голодным. Опусти цену — и бедняку не достанется вообще ничего, но кулак своего не упустит.
В 20-х и начале 30-х годов XX-го века СССР каждый год балансировал на грани голода, а в 1933-м в него таки сорвался. Это пока были кулаки. А потом, после коллективизации и раскулачивания, голод в СССР уже не случался ни разу (кроме военного и послевоенного времени, но на то есть вполне понятные причины).

Хлебный спекулянт — кулак и перекупщик — получали большой доход на страданиях остального народа. И чем хуже, голоднее было другим, тем богаче были спекулянты. И они не раз приложили руку к очередному голоду.

 

Резюме

Кулаку были необходимы бедняки, как рабочая сила. Не будет бедняков — и некому будет трудиться у кулака на полях.

И пока существовали кулаки, всегда оставались бы и бедняки. И наоборот: если помочь беднякам вырваться из нищеты, кулаки остались бы без дешёвой рабочей силы. И не на ком было бы получать сверхприбыль, одалживая зерно под грабительский процент или сдавая в наём лошадей или инвентарь. Поэтому кулаки были естественными противниками любого способа преуспевания сельских жителей. Колхозы или что-то другое, но, если это ведёт к тому, что бедняки перестанут быть бедными, кулаки боролись бы с нововведением любыми способами.

Вся деятельность кулаков приводила вовсе не к развитию страны и народа, а вовсе наоборот. Кулаку необходим был бедняк, которого кулак мог заставить работать на себя, с которого мог содрать непомерные проценты за ссуду зерна. Поэтому, бедняк, попавший в кабалу к кулаку, не имел никаких шансов вырваться из нищеты и из-под власти кулака. В одном из наказов в 1905-м году крестьяне писали:

…даже и нам, мужикам, сдается, что мы живем, как будто, не так, как должны жить люди великой страны. Мы мужики, хотя смутно, но все таки сознаем, что земли в нашей стране много, так много, как нигде, но пахать народу нечего; лесов много, так много, как нигде, но зимой народу топить печи нечем и дети мерзнут в худо отопленных полуразвалившихся избах; хлеба много, так много, как нигде, а народ так худо питается, как нигде.
Что-то странное происходит в нашей русской земле. [2]

Кулак был тормозом развития и страны, и народа. Раскулачивание в начале 1930-х годов уничтожило не «самых трудолюбивых и предприимчивых крестьян»™, а тех, чьё существование и деятельность не давали народу улучшить свою жизнь, стране строить промышленную цивилизацию.

Литература по теме

[1] Александр Николаевич Энгельгардт: Письма из деревни (1872-1887 гг.)
[2] Дмитрий Лысков: Сумерки Российской империи
[3] Дмитрий Лысков: Великая русская революция: 1905-1922
[4] Дмитрий Лысков: Три революции
[5] Елена Анатольевна Прудникова: Сталин. Битва за хлеб
[6] Елена Анатольевна Прудникова: «Хлебные войны» в советской России
[7] Елена Анатольевна Прудникова: Кулачество как класс
[8] Елена Анатольевна Прудникова: Что не снилось Столыпину
[9] Елена Анатольевна Прудникова: Рывок на выживание
[10] Лаборатория историка (ihistorian), особенно: кулаки, кулацкий террор
[11] ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ АЛЕКСЕЯ СЕРГЕЕВА (historian30h), особенно кулаки
[12] Заметки на полях (lost_kritik)
[13] Проект «Исторические Материалы»

Источник