Банк идей «Файла-РФ»: Ткань жизни.

МИХАИЛ КИБАЛЬНИК
собственный корреспондент (г. Краснодар)

Идеи не носятся в воздухе. Их надо искать, доводить до ума, делать бизнесом, масштабировать. Это – одна из задач Агентства стратегических инициатив. «Файл-РФ» поможет искателям идей встретиться с их носителями.

Нашу новую рубрику открывает доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией биологически активных веществ Кубанского госуниверситета Алексей Шурыгин.

Он – создатель препарата «Бализ–2», исцеляющего тяжелейшие поражения живых тканей, автор методики восстановления нервных клеток растительными средствами.

– Алексей Яковлевич, как возникла идея создать аналог «живой воды»?

– Первые шаги были сделаны в Киргизии, во Фрунзе, в институте туберкулёза, куда я попал по распределению после окончания Киевского университета, а работал заведующим диагностической лабораторией. На планерках часто обсуждалась проблема долгого лечения: туберкулёз довольно устойчив к антибиотикам, и это трудно, практически невозможно было преодолеть, потому что приспособляемость всего живого к неблагоприятным факторам путём мутаций просто поразительная. Собственно, идея была в том, чтобы найти не лекарство, а вещество, к которому патогенные микроорганизмы будут приспосабливаться медленно. Стрептомицин лечил отлично, однако туберкулёзные палочки не только приспособились к нему, но в конце концов стали его поглощать. Появились стрептомицин-зависимые палочки.

Я стал собирать травы, грибы… Мне попалась работа Шиллера, научного сотрудника Одесского НИИ туберкулёза, ученика Мечникова, – «Направленный антагонизм микробов». В ней говорилось, что если поместить дрожжи (хлебные или иные) в среду стафилококка и добавить глюкозу как питание, то они, дрожжи, в конце концов начинают выделять какое-то вещество, которое растворяет оболочку стафилококка и начинает уничтожать его.…

Много позже выяснилось, что идея была всё-таки ошибочной, потому что дело не в дрожжах. В этой культуре были и другие микроорганизмы – глюконабакты. Вот они-то и мешали стафилококку или туберкулёзной палочке приспособиться к антибиотикам. Обычно глюконабакты живут на фруктах: яблоках, винограде… Но, повторюсь, это выяснилось много позже, а тогда я предложил использовать в практике жидкость, которая получалась в результате борьбы дрожжей с патогенными микроорганизмами, с туберкулёзной палочкой. Препарат, с одной стороны, обладал мощными бактерицидными свойствами, с другой – стимулировал репаративные процессы в мышечных и слизистых тканях!

Институт был большой, при нём клиника коек на пятьсот. Много послеоперационных больных, с заживавшими разрезами в области лёгких. Мы решили пробовать – без разрешения Минздрава! По сути – доклинические испытания препарата. Стерилизовали эту жидкость, смачивали салфетки и бинты во время перевязок. Заживляющий эффект был колоссальный! Я отдаю жидкость хирургу, он обрабатывает рану, и буквально на второй день идёт мощная регенерация тканей.

Но никакого «Бализа» не было бы, если бы меня не поддержала знаменитый учёный, создатель первого отечественного антибиотика Зинаида Виссарионовна Ермольева. Она как председатель Комитета по антибиотикам (позже – Всесоюзной проблемной комиссии по антибиотикам) разрешила первые клинические испытания моего препарата в Москве. Кстати, название «Бализ» предложила тоже она: «ба» – бактерии, «лиз» – в переводе с латыни «растворение». Получается – вещество, растворяющее бактерии. И самое главное, привыкания к этому препарату до сих пор не обнаружено!

– Сколько Вам было лет, когда Вы сделали это открытие?

– Я демобилизовался из армии в 25. В 30 закончил университет… Значит, «Бализ» был создан, когда мне исполнилось 35. Я до того защитил в Киргизской академии наук кандидатскую по иммунитету. Позже там же – и докторскую.

В настоящее время существуют уже не десятки, а сотни всевозможных антибиотиков, в которых используется принцип замедления привыкания. Но «Бализ–2» остаётся актуальным.

– А почему «Бализ–2»?

– А потому что я выяснил: дело не в дрожжах – в глюконабактах, именно они продуктом своей жизнедеятельности вырабатывают вещество, которое мы назвали «Бализ». Были вторые клинические испытания – в Ленинграде, в Военно-медицинской академии. Ещё более эффективные. Тогда-то уточнённый препарат, улучшенный, мы и назвали «Бализ–2». По постановлению Центрального военно-медицинского управления (ЦВМУ) Минобороны дальнейшие испытания стали проходить в 340-м отдельном войсковом госпитале в Ташкенте. Начальник ЦВМУ генерал-полковник Фёдоров послал меня туда вместе с профессором Зубаревым, одним из лучших хирургов академика Шумакова, который был пионером в области трансплантации сердца. Это был, кажется, 1982-й, и в госпитале нам дали возможность работать с ранеными, эвакуированными из Афганистана. Хотя нет, «дали» – это громко сказано. Медики по определению очень консервативная каста. Нам давали возможность лечить «Бализом» только в тех случаях, когда традиционными методами ничего, как они считали, сделать нельзя. Например, у молодого парня, разведчика, пуля поразила ключицу. Воспаление костной ткани. После очередного обхода говорится: улучшений нет, завтра ампутация. Я прошу: давайте попробуем «Бализом». Главный хирург в ответ: «В инструкции по применению не оговорено. Кто пойдёт под трибунал?» – «Я пойду». Он на меня – матом (я же гражданский). Но разрешил! И за две недели мы этому парню руку вылечили. Разработали методику: шприцем отсасывали гной вокруг кости, другим – загоняли туда «Бализ». Главный хирург позже, когда смотрел снимки, заметил: «Опять рентгенолог в похмелье – всё перепутал!» То есть врач мог предположить что угодно, но не то, что воспаление исчезло, кость цела, парень с рукой останется.

В общем, доклинические и клинические испытания получили самую высокую оценку и теоретиков, и практиков. Настоящую рекламу (как сейчас сказали бы) сделали препарату «афганцы». Они приписывали «Бализу» фантастические свойства! Сыграли роль и золотые медали, которые «Бализ–2» получил на Всемирной выставке в Брно – Женеве, не говоря уже о Москве, Ленинграде и Нижнем Новгороде.

Пора было запускать препарат в производство, но это оказалось очень непросто. В 1987–88 годах производство «Бализ–2» было организовано в Белоруссии, в городке Несвиж – благодаря личному участию Романова, секретаря ЦК КПСС. 8–10 тонн в месяц. Почему в Белоруссии? Там было для военных целей ферментационное производство, которое мы довольно легко и быстро, за два месяца, приспособили под выпуск «Бализа–2». Большую помощь тогда оказала Валерия Леонидовна Багирова, сотрудник Фармакологического комитета. Регламент производства был быстро утверждён, и мы запустились.

– Что надо засыпать в «чёрный ящик», чтобы получить «Бализ»?

– Глюкозу и гидролизат дрожжей. Сырье довольно дёшево. Завод выпускал «Бализ–2» до развала Советского Союза. К тому времени я уже вернулся на родину, работал в Кубанском университете. Попытался восстановить производство на Краснодарском витаминкомбинате. Тщетно. Потом на базе Кубанского университета организовал ООО «Бализ-Фарм», и три года мы выпускали этот препарат по полторы тонны в месяц. Но комиссия Минздрава отобрала у нас лицензию на производство – мол, не вполне приспособлено. И правда, у нас же не цех, скорей лаборатория, которую мы приспособили под выпуск продукции. Два года неимоверных усилий – переоборудовались, и в прошлом году лицензию вернули!

– Препарат востребован?

– Очень. Расходится быстро – у нас практически нет складских запасов. Но аптечные сети его не закупают, потому что мы не можем предложить им объём. Практически всё, что «Бализ-Фарм» производит, реализуется через нашу же аптеку. А для увеличения объёмов требуются большие инвестиции. Другое дело, что среди больных «Бализ–2» страшно популярен. Именно благодаря им мы что-то производим, не иссякает интерес к препарату.

– Была история, когда Вы вылечили друга Брежнева…

– Не я, «Бализ» вылечил. Я-то этого матроса Кайду видел два или три раза в жизни. Не знаю, был ли он другом Брежнева. Да, воевали они с будущим генсеком под Новороссийском, тамошний памятник защитникам Малой Земли делался с Кайды. Знаю, что после ампутации ног его раны долго не заживали, и только в Краснодарском военном госпитале его смогли вылечить с помощью «Бализа» (ещё без разрешения Минздрава, но была рекомендация Фармкомитета). Знаю, что он написал Брежневу, и действительно «Бализу» было придано ускорение: применение препарата для раненых из Афганистана, пуск производства в Белоруссии…

– У Вас на стене фото с автографом космонавта…

– Александра Сереброва. Он проводил какие-то исследования и сильно обгорел на солнце – несмотря на все защиты. Космическим грузовиком на станцию был отослан «Бализ–2». Потом Серебров стал неким «передаточным звеном» между мной и отрядом космонавтов. Был случай, одного из них (не буду называть фамилию) на орбите замучили фурункулы на «пятой точке». Тоже вылечился нашим препаратом.

– Получается, Вы всю жизнь положили на «Бализ»…

– Можно и так сказать. Хотя я-то как думал? «Бализ–2» даст мне возможность заниматься тем, о чём мечтал со студенческой скамьи, – проблемой восстановления нервной ткани. Будет у меня научный авторитет, лаборатория… Я разрабатывал и другие «закрытые» темы – например, связанные с облучением живых организмов альфа- и гамма-частицами. Так надо было, но для души хотелось заниматься проблемой регенерации нервных тканей. После ишемии, например. Только сейчас, на исходе жизни, я чуть-чуть прикоснулся к этой проблеме…

– А сколько Вам?

– 84, и чувствую себя превосходно! Но вернусь к проблеме восстановления нервных клеток после стресса. Это, считалось долгие годы, исключено. Лишь недавно научный мир заговорил о возможности восстановления – если использовать стволовые клетки.

Я пошел другим путем: в Сибири целый ряд растений, вытяжки из которых способствуют регенерации нервной ткани, если точнее – нейронов, связующих нитей между клетками, которые и «рвутся» в первую очередь во время стресса, при ишемии.

– Не назовёте растения?

– Почему? Шлемник Байкальский. Широко известен в фармакологии, применяется против гипертонии. Но, как выяснилось, ещё и способствует восстановлению нервных тканей – у меня есть несколько публикаций на эту тему в научных журналах. Астрагал. Корни этого растения воины Чингисхана бросали в котёл, когда варили конину. Они считали, астрагал даёт им энергию, жизненную силу.

– До клинической практики далеко?

– Вы же знаете: любой препарат должен пройти доклинические испытания. Это большая работа, дорогостоящая. Надо проверить препарат на мутации, на токсичность, провести генетические испытания и ещё ряд исследований. Всё это требует денег. И только после всего этого, со справками лабораторий и организаций, имеющих соответствующие лицензии, я вправе обращаться в Фармакологический комитет Минздрава. Там рассмотрят мой препарат, назначат клиники, где будут проводиться испытания, – которые тоже требуют денег: платить врачам, тем, кто будет ездить и собирать статистику, и так далее… Честно говоря, не уверен, что успею. Но ведь кому-то мои наработки пригодятся!

Поделиться…