Пакт компрадорской стабильности

Из главы книги С.С. Губанова «Неоиндустриализация России и вопрос о собственности» (Изд-во «Книжный мир», 2012). Отзыв профессора Сергея Семеновича Губанова на статью В.В. Путина «О наших экономических задачах». 30 января 2012 г. В.В. Путин выпустил третью из предвыборных статей – «О наших экономических задачах»[ 1] Она выражает платформу компрадорской консервативной фракции. Фактически – это пакт компрадорской стабильности, в сущности неоколониальной, при которой Западу гарантируется сохранение России в качестве сырьевого придатка, а России – деиндустриализация.


В результате консервативный выбор тоже обрел теперь свое концентрированное выражение – наряду с неоиндустриальной платформой и противостоящей ей реакционной, изложенной в обновленном варианте «Стратегии-2020». Вместе с тем окончательно подтвердилась правильность научного подразделения
противоборствующих сейчас социальных сил на прогрессивные, консервативные и реакционные [2.]


Прогрессивные силы выступают за новую индустриализацию России на основе вертикально-интегрированной формы собственности, консервативные – за сохранение экспортно-сырьевой модели и деиндустриализации при бюджетно-ограниченном господстве олигархически-компрадорской формы частнокапиталистической собственности, реакционные – за внешнее монетарное управление Россией, с безоговорочным ее подчинением «Вашингтонскому консенсусу» и полным индустриальным разоружением, как в 1990-е гг., при неограниченном господстве олигархически-компрадорской собственности.


К сожалению, консервативный выбор, отстаиваемый В.В. Путиным, не только идеологически, но и политически гораздо ближе к реакционному, нежели прогрессивному. Кабинет В.В. Путина не намерен приводить свою политику в соответствие с формулой прогрессивного развития России: неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция. Политика Кремля должна оставаться компрадорской политикой работы России на нефтедоллар и на мировое господство США, а не суверенной политикой работы России на саму себя, ради собственного социально-экономического подъема – таково главное послание пакта компрадорской стабильности.


Экономической логики, скажем сразу, статья лишена начисто, ибо состоит из двух разрозненных частей, никак не связанных одна с другой. Точнее, они находятся в прямом диссонансе. В первой части исповедуется реакционная компрадорская идеология – антигосударственная, тогда как во второй провозглашается необходимость создания миллионов высокотехнологичных рабочих мест.


До сих пор олигархически-компрадорская распродажа национального достояния лишь усугубляла деиндустриализацию России; почему теперь должно быть иначе и какое отношение имеет распродажа России к созданию высокотехнологичных и высокопроизводительных рабочих мест – об этом в статье нет ни единого слова. Между тем, связь тут однозначна: долларовая распродажа национального богатства не создает, а уничтожает рабочие места, поддерживая колониальную зависимость и вымирание России.


Едва ли надо быть семи пядей во лбу, чтобы осознавать объективную несовместимость колониальной торговли Родиной с новой индустриализацией, которая только и может обеспечить десятки миллионов высокотехнологичных рабочих мест технотронного качества. Правящий кабинет В.В. Путина, спаянный с олигархически-компрадорскими интересами вместо общегосударственных, свыше десятилетия уже не являл и не являет ничего иного, кроме политики распродажи России да проедания национального богатства нашей страны, созданного героическим трудом советского народа. Обеспечить новую индустриализацию России он и не может, и не хочет. Потому-то новая индустриализация даже не поминается в числе «наших» для консервативной фракции задач. Стало быть, создание высокотехнологичных рабочих мест – это всего лишь голая спекуляция, никого ни к чему не обязывающая.


Зато чем действительно примечательна статья, так это весьма занятным политическим торгом. В.В. Путин готов принять на себя обязательства перед компрадорской олигархией и Вашингтоном по обузданию «левого поворота» России, а взамен просит поддержки своей игры в суверенную риторику и сохранения частичного огосударствления компрадорской ренты ради закрепления России в качестве колониально-сырьевого придатка Запада.


§ 1. Консервативный пакт и его стороны


Прежде всего следует задуматься над тем, кому адресовал свое статейное послание В.В. Путин. Кто это такие – «наши», с кем отождествляет себя автор?


Быть может, это социально-трудовое большинство России? Отнюдь: оно игнорируется в статье вместе со всеми своими коренными интересами и чаяниями.


Быть может, это патриоты, которые выступают за экономическую и технологическую независимость России? Ничуть, ибо подобно героям Ильфа и Петрова автор статьи уверяет, что Запад нам поможет. Правда, тут же пеняет Западу, что тот и не думает помогать России высокими технологиями. Хотя, добавим, компрадорская Россия исправно помогает Западу сырьевыми ресурсами: нефтью, газом, черными и цветными металлами, удобрениями, зерном, древесиной, полуфабрикатами нефтехимии, драгоценными камнями, рыбой и рыбопродуктами и т.д.


Быть может, имеется в виду креативная часть россиян, кровно заинтересованная в том, чтобы Россия жила не за счет сырья и проедания национального богатства, а за счет инноваций, НИР и НИОКР, высоких технологий и наукоемкой продукции? Нет, это тоже не «наши» для В.В. Путина, поскольку он не считает деиндустриализацию проблемой, а новую индустриализацию задачей.


Быть может, к «нашим» отнесены представители высокотехнологичного промышленного капитала или военно-промышленного комплекса? Нет, и они не входят в разряд «наших». Вовсе не их имеет в виду автор статьи.


Послание предназначено исключительно для проамериканской компрадорской олигархии, которая паразитирует на превращении национального богатства России в транснациональное, отделенное от России. Это олигархии и Вашингтону адресовано послание, сулящее им сказочные выгоды и блага от консервации России в роли сырьевого придатка Запада, распродажи пакетов государственной собственности, приватизации, недопущения госкапитализма, коммерциализации науки, пресловутого «налогового маневра», пенсионной реформы, макроэкономической стабильности и «оптимизации» бюджетных расходов, ублажения иностранного капитала и т.д.


Спрашивается: почему В.В. Путиным выбран олигархически-компрадорский адресат? И впрямь, отчего это именно противники неоиндустриального прогресса России и отъявленные реакционеры, всячески подталкивающие Россию к подчинению мировому господству США? Оттого, что они вступили в политический торг с Кремлем по поводу пересмотра прежнего социального контракта. До жути перепуганная полевением России после кризиса 2008-2009 гг., компрадорская олигархия заявила через свой вариант «Стратегии-2020» требование, чтобы Кремль взял на себя дополнительное обязательство – обязательство по предотвращению «левой угрозы».


От США посредником выступила келейная миссия во главе с Г. Киссинджером, который выставил заключение сделки как условие признание легитимности президентских полномочий В.В. Путина «мировым сообществом». Встреча В.В. Путина с Г. Киссинджером состоялась 20 января 2012 г. в Москве. Но перед тем, что любопытно, Г. Киссинджер пообщался с экономистами, которые облекали требования компрадорской олигархии в форму обновленного варианта «Стратегии-2020» – А. Дворковичем, В. Мау, Я. Кузьминовым, Е. Ясиным и др. Тратить время на Д.А. Медведева делегации Г. Киссинджера, разумеется, было некогда, да и незачем [3.]


Судя по статье, опубликованной десять дней спустя, В.В. Путин пошел на предвыборную сделку с компрадорской олигархией. Объективно – за счет как стратегических, так и геополитических интересов России.


Во-первых, консервативная фракция сместилась в фарватер откровенно антироссийской, олигархически-компрадорской реакции. Политика власти, равноудаленной от левых и правых, от национализации и приватизации, отставлена. Кремль избрал политику смычки с кланом компрадорских собственников, поддерживаемых иностранным капиталом – таков трубный сигнал, во всеуслышание поданный в статье.


Во-вторых, отброшена риторика о новой индустриализации. Все верно: политика сохранения господства частнокапиталистической собственности, да еще в компрадорской и феодально-персонифицированной форме, исключает неоиндустриализацию. Фактически В.В. Путин подтвердил, что его кабинет не может поднять Россию на великие исторические свершения, неспособен опереться на социально-трудовое большинство, не в состоянии мобилизовать движущие силы, подготовить, спланировать, организовать и успешно провести крупномасштабную новую индустриализацию.


В-третьих, в статье «О наших экономических задачах» дано не что иное, как приправленный демагогией пересказ либерально-компрадорской версии «рейганомики», позорной для всякой мало-мальски суверенной страны и навязываемой под видом обновленной «Стратегии-2020». Нам незачем повторять критический анализ «экономики предложения» (еще одно название «рейганомики»), с которой носятся ныне реакционеры: наука всегда идет на шаг впереди и потому каждый, кто интересуется борьбой идей, может обратиться к публикациям в научных изданиях[ 4.]


В-четвертых, в статье нет ни предметного анализа, ни честного отчета о сделанном и результатах сделанного. Кремль уходит от ответственности и за свои действия, и за свое бездействие. Вместо отчета перед обществом он лишь озадачивает, т.е. ставит задачи. И какие? Быть может, это задачи развития России? Ничего подобного.


Хотя реальное развитие России может быть только неоиндустриальным, новая индустриализация среди «наших» задач не значится. Выходит, новая индустриализация – это для Кремля задача не «наша». «Нашими» для него являются задачи по удержанию России в состоянии деиндустриализации и парализованного машиностроения – в состоянии страны, экономически бессильной, политически беспомощной, колониально зависимой.


§ 2. Причины компрадорского пакта


Итак, статья адресована прежде всего правым – той самой компрадорской олигархии, перед которой Кремль взял на себя обязательства по давнему, 2000 г., социальному контракту.


Собственно, весь посыл статьи в том и заключен, что консервативная фракция настаивает на сохранении прежнего социального контракта Кремля с компрадорами, видя в том их общие задачи – «наши». Напомним, ради стабильности правящей фракции В.В. Путина условиями этого контракта допускаются частичная бюджетно-налоговая национализация компрадорской ренты (экспортно-сырьевой) и политика индексации социальных расходов. В обмен компрадоры сохраняют диктатуру своей олигархически-компрадорской собственности и политической власти, а сверх того получают плоскую шкалу подоходного налога (2002 г.), офшорную юрисдикцию, щедрые государственные заказы, стабилизационный фонд нефтедоллара (2004 г.), ежегодное повышение тарифов на электроэнергию, бензин, транспорт и прочие формы извлечения прибыли за счет налогоплательщиков.


Резонен вопрос: почему политический торг затеян именно сейчас, именно между Кремлем и компрадорами? Потому, прежде всего, что конституционная должность президента как главы неоколониальной администрации есть товар, который продается и покупается за валюту подобно всем остальным товарам, с оформлением сделки между заинтересованными сторонами при посредничестве мировой империи, т.е. США.


Инициаторами выступила компрадорская олигархия. Отважиться на открытый торг с Кремлем ее вынудило отчаяние. Она шкурой ощущает резкое полевение России, явившееся результатом переоценки ценностей в результате кризиса 2008-2009 гг.


Кризис обесценил социальный контракт Кремля с олигархами. Общепризнанным стало полное банкротство либерализма как антигосударственной идеологии. Рынок потерял ореол божественности и всемогущества: работает не рынок – работают люди. Развенчаны абстрактные ценности свободы и демократии, ибо свобода и демократия свелись на деле к диктатуре олигархического меньшинства против социально-трудового большинства. Общество убедилось в абсолютной социальной несправедливости и экономической неэффективности того решения вопроса о власти и собственности, какое было навязано реакционными реформаторами на рубеже 1980-1990-х гг. Россия все упорнее формирует социальный заказ на стратегическую национализацию и вертикальную интеграцию собственности.


Таким образом, явно складываются объективные и субъективные предпосылки левого поворота, причем они все ближе к своему единству. Возражать против стратегической национализации реакционерам сложнее день ото дня. Против же вертикальной интеграции собственности и создания экономики межотраслевых корпораций возражения вообще исключены, ибо это живая практика каждой из передовых индустриальных держав современности. С этим не поспорить. Напротив, общество задается вопросом: почему Соединенным Штатам Америке позволительно иметь экономику ТНК, а России – непозволительно?


Между тем, итог что стратегической национализации, что вертикальной интеграции собственности на практике один и тот же – уничтожение олигархически-компрадорского капитала, бесследное его растворение в промышленном.


Естественно, компрадорский олигархат панически боится самого упоминания как национализации, так и вертикальной интеграции. И поскольку она связана с неоиндустриализацией, то бешеный испуг вызывают также разговоры о новой индустриализации России. Напомним, В.В. Путин был в числе тех, кто пусть на словах, но высказывался за новую индустриализацию нашего народного хозяйства, истерзанного деиндустриализацией. Еще недавно он признавал необходимость новой индустриализации – наряду с «Общероссийским народным фронтом», «Единой Россией», КПРФ, «Справедливой Россией», ЛДПР и т.д. Принята даже правительственная программа новой индустриализации Сибири.


Конечно, в неоиндустриальном консенсусе таится смертельная угроза для олигархически-компрадорского меньшинства. Вот отчего оно всполошилось. Даже слова о новой индустриализации оно воспринимает как заигрывание с левеющим социальным большинством и сдвиг Кремля влево от компрадорской олигархии. Страх полной потери внутренней политической опоры довлеет над компрадорской олигархией, вследствие чего ей пришлось ребром поставить вопрос о том, чем Кремль может гарантировать приверженность основным условиям социального контракта.


Для гарантии крайне правым нужен полностью управляемый ставленник – управляемый извне и послушно выполняющий волю иностранного капитала. Без надежной опоры внутри России это естественно, что им понадобилась гарантия извне – в виде, самое меньшее, внешнего монетарного управления. Данное условие, согласованное с Вашингтоном как центральное, и выдвинуто ими через «Стратегию-2020», в связи с чем их по праву можно назвать атлантистами. Они потребовали пересмотра социального контракта с Кремлем, чтобы включить в него именно это условие.


По сути, реакционный вариант означает возврат к 1990-м гг. и превращение В.В. Путина во второго Б.Н. Ельцина. С благословения И. Юргенса, А. Илларионова и других атлантисты запугивают: если В.В. Путин не станет вторым Б.Н. Ельциным, то превратится во второго Л.И. Брежнева. С 2009 г., когда началось отчетливое полевение общества, они нагнетают давление, чтобы выжать гарантии противного.


Позиция компрадорской олигархии как стороны, заинтересованной в обновленном социальном контракте с Кремлем, выражена в обновленном варианте «Стратегии-2020». Атлантисты передали доклад в декабре 2011 г., а рассматривался он в январе 2012 г. в узком составе с участием В.В. Путина и Д.А. Медведева. Затем стороны ударили по рукам при посредничестве миссии Г. Киссинджера.


Через десять дней, 30 января 2012 г. Кремль выпустил успокоительный для реакционеров пакт компрадорской стабильности. В.В. Путин уже не заикается о новой индустриализации и в тысячный раз открещивается от госкапитализма: 

«Ошибочно на основании нашей работы по собиранию, реструктуризации и предпродажной подготовке активов делать выводы о разрастании госкапитализма».

Смысл здесь в том, что дальше бюджетно-налоговой национализации части компрадорской ренты дело не пойдет: фундаментальной, базисной, системной национализации стратегических высот экономики не будет. Вместе с тем недопустимы, мол, и поползновения против частичной национализации экспортно-сырьевой ренты, т.е. попытки отделения консервативной фракции от нефтедолларовой казны. Иными словами, В.В. Путин берет на себя дополнительное обязательство оградить интересы компрадорской олигархии от «левой угрозы», но при условии своего контроля над казной.


Стало быть, консервативная фракция вступила в циничный политический торг с компрадорским олигархатом за счет России. В жертву приносятся при этом прогресс России, преодоление деиндустриализации и новая индустриализация, автоматизация рабочих мест, повышение высокотехнологичной занятости, производительности труда и уровня жизни россиян.


Вот почему в статье пересказываются чужие мысли – сплошь тривиальные, с избитыми буржуазно-либеральными, антигосударственными заблуждениями вперемешку со славословием частного капитала и конкуренции. Свои представления пробиваются у В.В. Путина лишь тогда, когда он манифестирует линию компрадорской стабильности России, сиречь – неоколониальной. В остальном автор находится в плену заскорузлых буржуазных догм и предрассудков, обращенных далеко вспять, еще в XIX в. Ничего случайного в том нет: текст пестрит охвостьями крайне правого, реакционного варианта «Стратегии-2020».


§ 3. Предмет торга – вопрос о собственности


Согласно платформе консервативного выбора, никакого изменения в отношениях собственности не нужно – ни вправо, ни влево. Для В.В. Путина неважно, какие отношения собственности потребны для новой индустриализации и национального единства России; для него важно, какие отношения собственности обеспечивают ему пост главы колониальной администрации компрадорской России.


Цитируем: 

«В обществе много говорят о том, что приватизация 90-х годов, включая залоговые аукционы, была нечестной. И я с этим полностью согласен. Но отъем собственности сейчас, как предлагают некоторые, привел бы просто к остановке экономики, параличу предприятий и всплеску безработицы. Кроме того, многие нынешние собственники этих активов формально являются добросовестными приобретателями. Они не нарушали принятых тогда законов. Многие из них модернизируют предприятия, вводят новые рабочие места, являются эффективными собственниками. Поведение их в период кризиса 2009-2010 годов показало, что существенно выросла и социальная ответственность бизнеса».

В.В. Путин согласен с тем, с чем публично не согласиться нельзя: да, приватизация «была нечестной». Но тут же пускает в ход голую демагогию про «отъем собственности», «остановку экономики» и т.д. Он тиражирует откровенную ложь.


Во-первых, национализация – это не экспроприация. 
Во-вторых, сколько государство получило в бюджет за денационализацию, столько и должно выплатить при деприватизации. Раз крохи получены от олигархов, то крохи и положены им – это честно и социально справедливо. 
В-третьих, национализация для того и нужна, чтобы соединить добычу сырья с его глубокой индустриальной переработкой, преодолев тем самым остановку отечественной обрабатывающей индустрии и паралич отечественного машиностроения, производства машинных средств производства, т.е. деиндустриализацию. 
В-четвертых, устранение деиндустриализации ведет к увеличению числа рабочих мест и занятости, а не безработице. 
В-пятых, не будь в России господства олигархически-компрадорской собственности, не было бы ни долларизации отечественной экономики, ни кризиса 2009-2010 гг., как не было его в плановом хозяйстве КНР.


Демагогия нужна только для того, чтобы откреститься от национализации. Но как бы ни отрицал В.В. Путин значение национализации, вся его персонифицированная вертикаль власти держится исключительно на бюджетно-налоговой национализации компрадорской ренты. Стоит убрать систему раздела экспортно-сырьевой ренты на государственную и компрадорскую, и правящий кабинет моментально лишится вначале бюджетной власти, а затем конституционной.


Бесспорно, В.В. Путин понимает, что без бюджетно-налоговой национализации компрадорской ренты его ждет судьба Б.Н. Ельцина, судьба главы государства без государственной казны, судьба беспомощной марионетки в руках компрадоров. Он явно не хочет, чтобы его казна висела на внешних займах и потакании сиюминутным прихотям Запада. Его не прельщает получить свое издание дефолта 1998 г.


Тут пролегает последний рубеж. Дальше отступать некуда, о чем и напоминает он, ссылаясь на борьбу за частичное огосударствление олигархической ренты в начале 2000-х гг.: 

«Борьба тогда шла между теми, кто присвоил в 90-е основные денежные потоки (в основе которых была продажа сырья и энергоносителей), и теми, кто хотел вернуть их государству и использовать на благо всего общества. Считаю, что мы тогда поступили правильно, повысив влияние государства в сырьевых отраслях».

Напоминает только затем, чтобы подчеркнуть неприемлемость для него внешнего управления: 

«В самом начале моего первого президентского срока мы столкнулись с настойчивыми попытками продать за рубеж ключевые активы. Сохранение в частных руках нескольких человек стратегических ресурсов страны в перспективе 5-10 лет означало, что контроль за нашей экономикой будет осуществляться извне».

В то же время В.В. Путин умалчивает, что бросил системную схватку с компрадорами на полпути, не доведя ее до победного конца, поскольку пошел с ними на соглашательство. Отечественная экономическая наука во главе с академиком Д.С. Львовым предлагала в те годы вовсе не монетаристский вариант национализации. Не было и речи о допустимости соучастия Кремля в компрадорском опустошении России. Наука выступала за системную национализацию командных высот экономики, начиная с инфраструктурных. Почему? Потому что через стратегическую национализацию мыслился разворот к передовым технологическим укладам, к новой индустриализации России – с полным освобождением нашей страны от колониального рабства, долларизации и работы на нефтедоллар.


К сожалению, вместо принципиального решения вопроса о собственности кабинет В.В. Путина покинул поле системной битвы, впал в беспринципность и соглашательство, пошел на прямой сговор с компрадорским олигархатом. Он ограничился установлением своего контроля над казной. И не стремится выпускать ее из рук. Только поэтому Кремль не идет ныне на бюджетно-политические уступки атлантистам, довольствуясь системными, идеологическими, экономическими.


Политический расчет консервативной фракции ясен как день. И был очевиден задолго до компрадорского пакта. По сути, предлагается продление социального контракта между Кремлем и компрадорами как минимум еще на 12 лет. При этом, по логике фракции В.В. Путина, крайне правые должны оценить, что не будет ни стратегической национализации и вертикальной интеграции собственности, ни новой индустриализации России, а левые – что не будет бюджетной денационализации и возврата в 1990-е гг.


В общем, ради обеспечения интересов олигархически-компрадорского меньшинства Кремль привычно отбрасывает коренные интересы и чаяния трудового большинства.


С идеологами компрадорской, анти-индустриальной реакции В.В. Путин согласен во всем, за исключением одного – отката к 1990-м гг. Поэтому он идет на любые идеологические, политические и системные уступки реакционерам, пока это не затрагивает бюджет и государственную казну. Он поступается новой индустриализацией, высокотехнологичными рабочими местами, стратегической национализацией и вертикальной интеграцией собственности, смычкой добывающей и обрабатывающей индустрии, формированием межотраслевых корпораций и единых цепочек добавленной стоимости, подъемом на высший этап современного развития, экономическим и бюджетным суверенитетом России и т.д., но всеми силами держится за нефтедолларовую казну.


С левыми автор статьи не считается вообще. С ними, полагает он, незачем считаться, поскольку социальное большинство не организовано. Ни к чему, мол, брать во внимание тех, кто идейно деморализован и политически дезорганизован. В 1917 г. было ровно наоборот: тогда организованными были левые, а дезорганизованными – правые. Ныне же политически сорганизованы лишь правые, лишь реакционные и продажные компрадоры. Поэтому левые вообще не принимаются в расчет. Им не сделано ни намека на уступки.


Что бы ни делать, лишь бы ничего не делать для подъема России – такова суть задач, называемых в статье «нашими», т.е. общими с компрадорами. И такова та плата, в которую оценена стабильность условий социального контракта Кремля с компрадорским олигархатом, проще говоря – политика колониальной стабильности.


Естественно, в центре политического торга относительно власти стоит вопрос о собственности.


§ 4. Риторика предрассудков и заблуждений


По своим авторским воззрениям, В.В. Путин предстает человеком XIX в., а не XXI в. Статья демонстрирует представления, ограниченные слепой верой в частный капитал и конкуренцию, стародавними буржуазными предрассудками и заблуждениями. В подтверждение обратимся к типичным положениям автора.
Статья начинается со штампа столь же расхожего, сколь и ложного: 

«Сегодня Россия зависит от мировой экономики, интегрирована в нее очень сильно – сильнее, чем большинство других стран».

На деле все иначе. В мировом хозяйстве Россия пала до сырьевого придатка передовых индустриальных держав. Низведенная до сырьевой и компрадорской колонии, Россия зависит от нефтедоллара и спекулятивного капитала, а не мировой экономики. Поскольку нефтедоллар печатают США, компрадорская Россия зависит от печатного станка американской федеральной резервной системы (ФРС).


Нефтедоллар, далее, есть пустой, ничем не обеспеченный фантик. Точнее, он обеспечен сырьем остального мира, включая сырье и ресурсы России. Чем больше нефтедолларов печатается, тем сильнее они обесцениваются, раздувая вслед цены на сырье и фиктивную, монетарную составляющую ВВП России. Соответственно, неоколониальная экономика России всецело зависит от инфляции нефтедоллара.


Кроме того, это асимметричная зависимость. Когда цена на нефть и сырье падает, передовые индустриальные страны быстрее обновляют высокотехнологичный промышленный капитал, а компрадорская Россия, напротив, впадает в кризис: сдуваются ВВП, объем бюджета, внутренний спрос, социальные расходы и т.д. При интеграции подобной асимметрии не бывает.


Открытость внешнего рынка для российского сырья и внутрироссийского рынка для иностранного капитала – это не интеграция. Международная экономическая интеграция держится на трансконтинентальных корпорациях – индустриальных и финансовых. Таких корпораций у России нет. До них не дотягивают даже «Газпром» и «Росатом», которых близко не подпускают к инфраструктуре зарубежных стран. Без своих транснациональных корпораций Россия является неоколониальным сырьевым придатком чужих.


Короче говоря, за интеграцию В.В. Путин выдает неоколониальную зависимость России от нефтедоллара и зарубежных ТНК. И поскольку интеграция составляет благо, то за благо почитается положение России в качестве сырьевого придатка Запада.


Вполне привычно В.В. Путин винит во всех бедах СССР: 

«Общим местом стала констатация сырьевого характера экономики. Советский народнохозяйственный комплекс, автаркический и замкнутый – был просто не приспособлен к работе в новых условиях. В процессе рыночной, в значительной степени стихийной трансформации выживали наиболее ликвидные отрасли, связанные с экспортом необработанного сырья и полуфабрикатов. Фактически мы пережили масштабную деиндустриализацию. Потерю качества и тотальное упрощение структуры производства. Отсюда крайне высокая зависимость от импорта потребительских товаров, технологий и сложной продукции. От колебания цен на основные экспортные товары – т.е. от факторов, которые мы, по большому счету, не контролируем».

Следуя антисоветчикам и советологам, В.В. Путин тиражирует обычную буржуазную неправду. Советский народнохозяйственный комплекс не был автаркическим. СССР входил в организацию СЭВ, содействовал электрификации и индустриализации Китая, Индии, Вьетнама, стран Африки, Латинской Америки, наращивал товарооборот с Германией, Францией, США, Италией. При техническом содействии СССР в период 1947-1973 гг. за рубежом было введено в действие 1680 промышленных объектов, из них 1263 – в странах СЭВ. Асуанский гидроэнергетический комплекс в Египте, металлургические комбинаты во Франции и Индии, целые индустриальные отрасли в Китае, ВАЗ в СССР – это весьма зримые опровержения побасенки об автаркии советской экономики.


Похоже, В.В. Путин путает автаркию с экономической независимостью СССР точно так же, как он путает интеграцию с неоколониальной зависимостью пореформенной России.


Надо сказать, после развала Советского Союза прошло более 20 лет. Причем советская экономика была парализована еще в 1985 г., горбачевской политикой саботажа и дезорганизации плановой системы. Тем не менее советский народ, оказывается, до сих пор еще ходит в виноватых перед олигархически-компрадорским кланом.


Нелишне, думается, пунктирно провести историческую аналогию. Общеизвестно, какие препятствия стояли на пути первичной индустриализации ради электрификации СССР. Но через 20 лет после октября 1917 г. советскому руководству хватало благоразумия, чтобы не возлагать вину за трудности и проблемы на отсталость, унаследованную от самодержавия и компрадорского правительства А.Ф. Керенского. В виноватые попал тогда партийно-государственный и хозяйственный аппарат, подвергнутый репрессиям.


Ныне же вина за политику зависимости России от внешних факторов, которые кабинет В.В. Путина действительно не контролирует, ибо это они контролируют его, перекладывается на советское прошлое – отдаленное уже по времени, но не вытравляемое из социальной памяти россиян. Это значит лишь одно: вопреки фальсификациям, советское прошлое исторически неизмеримо прогрессивнее, чем компрадорское настоящее России, нещадно опустошаемой и ежегодно вымирающей. Когда обращаются к немеркнущим свершениям Советского Союза, то смотрят вперед, а не назад – такова правда истории.


Рыночную трансформацию В.В. Путин изображает как стихийную. Это опять-таки неправда. Начиная с горбачевщины, компрадорские реакционеры сознательно вели к внутреннему разрушению Советского Союза, равно как прямолинейно ведут ныне дело к экономическому и политическому развалу России. Они продали целостность СССР и торгуют сейчас целостностью России, дробя ее частнособственнической секирой на удельные вотчины, частные куски и парцеллы. Незачем снимать с продажных разрушителей историческую ответственность: ее все равно не снять.


Неверен тезис о том, будто деиндустриализация уже пережита. Добыча сырья до сих пор отделена от его индустриальной переработки – отделена частнособственнической системой, отделена частной собственностью – олигархически-компрадорской, персонифицированной. Поэтому Россия добывает и экспортирует сырье, вместо того чтобы перерабатывать его в высокотехнологичную технику и готовую наукоемкую продукцию конечного спроса с высокой добавленной стоимостью.


Машиностроительное производство высокотехнологичных средств производства уничтожено. Это значит, что компрадорская Россия не в состоянии создавать высокотехнологичные, технотронные рабочие места и обеспечивать соответствие характера занятости россиян уровню их образования и квалификации. 

Чтобы Россия наладила свое производство машинных средств производства, она должна превратиться из компрадорской и продажной в экономически самостоятельную, должна избавиться от неоколониальной привязки к нефтедоллару и вновь отвоевать возможность работы на саму себя, для чего фундаментальным условием первостепенной значимости является организация первоклассного и высокоавтоматизированного машиностроительного комплекса.

Такова первоочередная историческая задача России. 


Для решения этой задачи, поистине судьбоносной, и нужна новая индустриализация. В свою очередь, исходным и базовым системным условием неоиндустриализации нашей страны является прогрессивное решение вопроса о собственности. Для России жизненно важно провести стратегическую национализацию ради вертикальной интеграции собственности – ради того, чтобы единством собственности соединить добычу с высокотехнологичной переработкой добываемого сырья в наукоемкую конечную продукцию, прежде всего – технотронного машиностроения.


Либо компрадоры покончат с Россией, либо Россия покончит с компрадорской собственностью и компрадорами – третьего не дано. Кто за неоиндустриальный подъем России, тот за национализацию олигархически-компрадорской собственности и вертикальную интеграцию добывающей и обрабатывающей индустрии.


«Нам необходимо выстроить эффективный механизм обновления экономики» – сказано в статье.


То же самое говорил могильщик советской экономики М.С. Горбачев, а после – Б.Н. Ельцин, виновник деиндустриализации и могильщик экономического суверенитета России. Наверное, В.В. Путин легко может вспомнить и свои схожие речи.


Например, о необходимости новой, посткризисной экономической модели. Кстати, под предлогом ее разработки реакционная либерально-компрадорская инициатива в декабре 2010 г. и получила монополию на обновление «Стратегии-2020».


Казалось бы, времени достаточно, чтобы В. Мау, Я. Кузьминов, Е. Ясин хотя бы вскользь упомянули о модели накопления высокотехнологичного промышленного капитала, модели роста производительности труда, модели роста покупательной способности россиян или, по меньшей мере, модели снижения издержек. Все это – хрестоматийно известные модели экономического развития. Но либерально-компрадорские реакционеры не удосужились даже назвать их, а не то что определить и разработать.


Вместо новой посткризисной модели представлены требования атлантистов с «развилками» в пользу сохранения кризисной экспортно-сырьевой модели и перевода ее в режим внешнего управления. Тезисы этого текста и повторяет в статье В.В. Путин, отнекиваясь только от внешнего управления.


Теперь о посткризисной модели позабыто. Автор призывает: 

«Надо искать решения, которые позволили бы нам преодолеть складывающуюся одностороннюю технологическую зависимость».

Ранее, как помнится, сказано о пережитой уже деиндустриализации. Получается, что деиндустриализация преодолена – осталась одна только технологическая зависимость.


Вместе с тем, выходит, что необходимые решения еще не найдены. Кем? Реакционерами? Так они искали и нашли совсем иные, антироссийские, чисто колониальные решения. Консерваторами? Так они выступают за сохранение именно кризисной неоколониальной модели, заставляющую Россию работать на нефтедоллар, на свое собственное вымирание. Отечественной наукой и сторонниками прогресса? Так они давно нашли системную формулу развития России: неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция.


Иное дело, что формула неоиндустриального развития и системные решения, ей соответствующие, в корне расходятся с олигархически-компрадорскими интересами. Действовать по этой формуле, значит национализировать олигархическую собственность, превратить ее из персонифицированной в деперсонифицированную, вертикально-интегрированную.


Интересы России в корне несовместимы с интересами олигархически-компрадорского клана. И надо выбирать одно из двух: или интересы развития России, или интересы паразитического обогащения компрадоров и зарубежного капитала за счет России и вымирания россиян. Незачем делать вид, будто прогрессивные решения не найдены и нужен их поиск. Давно уже установлено, что делать и как делать ради неоиндустриального развития нашей страны. Проблема не в решениях, а в дефиците у Кремля политической воли и общегосударственных интересов.


Оставим в стороне неоиндустриальную экономическую систему, против которой В.В. Путин солидаризуется с атлантистами. Спрашивается: какие конкретные меры приняты с 2000 г. для того, чтобы заменить экспортно-сырьевую модель хотя бы элементарной моделью снижения издержек промышленного производства?


Что сделано для того, чтобы издержки снижались, а не росли – например, в электроэнергетике? Какие организационные формы введены? Какие экономические стимулы испробованы для работников и управленцев? Какие меры приняты, чтобы исключить рост прибыли за счет роста тарифов на электроэнергию? Для снижения издержек и тарифов не сделано ничего, а для роста – все. Чем? Разрушением вертикально-интегрированного энергетического комплекса и его внеэкономической вивисекцией.


Принципиальный механизм обновления экономики найден давным-давно – вертикально-интегрированный, государственно-корпоративный. Беда в том, что на вертикальную интеграцию собственности Кремль не идет. И самый яркий тому пример – так называемые госкорпорации.


В статье утверждается: 

«Именно приоритетами промышленной политики были продиктованы наши действия по созданию крупных госкорпораций и вертикально-интегрированных холдингов – от Ростехнологий и Росатома до ОАК и ОСК».

Это неверное утверждение. Действий по вертикальной интеграции Кремль не предпринимал, ибо занят был действиями по вертикальной дезинтеграции единой некогда энергосистемы, железнодорожного транспорта, жилищно-коммунальной инфраструктуры. Вместо объединения происходило расчленение. Вместо созидания – разрушение, апофеозом которого стала набатная Саяно-Шушенская катастрофа.


Что касается госкорпораций, то в них нет даже намека на вертикальную интеграцию. Единственное исключение, и то с натяжкой, составляет разве лишь «Росатом». Оттого, впрочем, что его не создавали, а еще не расчленяли «реформированием». Кстати, компрадорские реформаторы не требуют децентрализации «Росатома» из инстинкта самосохранения, прекрасно зная, что тогда на территории страны неминуемы десятки Чернобылей.

Первый критерий вертикальной интеграции – это объединение в единой межотраслевой корпорации добычи сырья с его высокотехнологичной переработкой в готовую конечную продукцию? В какой госкорпорации сырье и добывается, и перерабатывается в наукоемкие машины, оборудование, самолеты, суда и корабли, скоростные поезда, устройства цифровой телефонии, микропроцессорную технику и т.д.? Куда идет металл России: на гражданские и боевые самолеты? На высокоскоростные железнодорожные составы? На ветровые установки электроэнергетики? Или, быть может, зерно России идет на развитие отечественного мясного животноводства?

Вопросы риторические. Бесспорно, что все госкорпорации лишены вертикальной интеграции и представляют собой заурядные холдинги, т.е. банальные надстройки над предприятиями вместо производственного объединения технологически смежных предприятий. Причем холдинги учреждены сплошь отраслевыми, а не межотраслевыми.


К сожалению, в предвыборной статье В.В. Путин уподобляется атлантистам. Он смыкается с теми, кто за лесом не видит деревьев, кто всячески отворачивает Россию от вертикальной интеграции собственности, труда и производительного капитала. А кто смотрит назад, тот не может ни идти, ни вести вперед.


§ 5. Историю не перехитрить


В политическом расчете участников компрадорского пакта скрыт существенный изъян. Мыслить столь конъюнктурно можно было в 2000 г., но не теперь. С тех пор многое изменилось. Трудовое большинство все круче берет влево, тогда как политика В.В. Путина заворачивает вправо. Тем самым привносится момент предельного растяжения полюсов социально-экономических противоречий. А где тонко, там и рвется. Общество стремительно левеет, умнея, и быстро умнеет, левея. Ситуация революционизируется день ото дня: низы не хотят жить по-старому, на «экономике трубы», а верхи не могут жить по-новому, без «экономики трубы».


Оказаться посередине в условиях фактически революционной ситуации, значит очутиться между молотом и наковальней, попасть под перекрестный огонь. «Золотой середины» в компрадорской России больше нет. И кто наивно думает перехитрить историю, подобно Николаю II, П.А. Столыпину, А.Ф. Керенскому, М.С. Горбачеву, Б.Н. Ельцину, тот закончит как они – бесславно перехитрив лишь самого себя.


Ход событий уже повернул в это русло. С одной стороны, весьма симптоматичны инициативы крайне правых, созвучные инструкциям Вашингтона. Изрядно напуганные полевением России после кризиса 2008-2009 гг., компрадоры не верят, что кабинет консервативной фракции сумеет гарантировать соблюдение колониального социального контракта. И дают понять, что им нужен другой гарант компрадорской стабильности России, способный жестко предотвратить левый поворот. Чем? Прежде всего опорой на силу внешнего управления. Для компрадорского олигархата В.В. Путин перестал быть национальным лидером, со всеми вытекающими отсюда последствиями типа десакрализации и вызова легитимности.


С другой стороны, политика Кремля настолько явно развернута в интересах олигархически-компрадорского меньшинства, что не имеет поддержки социального большинства и быстро теряет крохи той, что имеет. У олигархического меньшинства Кремль изымает меньше, чтобы дать все больше, тогда как у социально-трудового большинства, напротив, изымает больше, чтобы дать все меньше. Россияне уже научились видеть не только то, сколько им дают, но и то, сколько у них отнимают: инфляцией, безработицей, дороговизной, низкой заработной платой, низкопробной и суррогатной продукцией, низким качеством здравоохранения, образования, инфраструктуры, жилищно-коммунальных услуг, аварийностью, катастрофами, коррупцией и т.д.


Частнособственнический, олигархически-компрадорский строй есть строй социальной несправедливости и экономической неэффективности – таков приговор, вынесенный социально-трудовым большинством. Приговор этот окончателен и обжалованию не подлежит. Теперь подошло время для того, чтобы он был приведен в исполнение. Общество закипает недовольством против олигархически-компрадорского строя и колониальной зависимости России от нефтедоллара.


С каждым днем почва все стремительнее уплывает из под ног консервативной фракции, погруженной в болото колониального соглашательства. Попав меж двух огней, правящий кабинет открыто хватается уже за соломинку – мелкобуржуазный патриотизм, православие, черносотенство и т.п. И не понимает, что это явный признак начала конца.


Переводить социальное в шовинистическое в нашей многонациональной стране, поднимаемой на дыбы системой социальной несправедливости и экономической беспросветности – дело из самых последних. К тому же зазывать патриотизм на поддержку компрадорской власти, которая распродает Россию за долларовые фантики, можно разве лишь в театре абсурда. В сырьевых колониях патриотизм всегда сопутствует антиколониальным, освободительным революциям и движениям, направленным на установление экономической независимости ради быстрого индустриального развития. Олицетворение этого – Китай, Индия, Бразилия, ЮАР и т.д.


Беспринципное решение вопроса о власти и собственности – ни то ни се – не устраивает теперь ни правых, ни левых. Противоречия обостряются на глазах. Перепуганная компрадорская олигархия потеряла доверие к Кремлю и открыто апеллирует к Вашингтону. Предложенный компрадорский пакт не удовлетворил ее. Она нагнетает политическое давление. Гарантией для нее видится теперь марионеточный вице-президент, приставленный к В.В. Путину в ранге провашингтонского регента [5.] Параллельно усиливается левый фланг, который все больше консолидируется на платформе национализации стратегических высот народного хозяйства, деприватизации экономики и государства.


Политическая поляризация общества отражает экономическую и зримо нарастает. Она приближает канун революционной ситуации: антиколониальной, анти-олигархической, антикомпрадорской по направленности. Сплетенные в тугой узел, социальные противоречия России разрешимы только неоиндустриальной революцией.


В ситуации, когда в полный рост встает вопрос «кто кого?», какие-либо политические маневры бесполезны. Их время прошло. У России нет в запасе 12 лет на сохранение «экономики трубы». Счет идет не на годы – на месяцы, а вскорости пойдет на дни и часы. На привязи нефтедоллара Россию уже не удержать. Без новой индустриализации Россию ждет развал. Шутки с историей для нашей страны кончились. Либо новая индустриализация России, либо развал России – такова ныне альтернатива. Никакой середины здесь нет и быть не может.


Революционная ситуация обязывает к политическому самоопределению все социальные силы, приводя к их концентрации вокруг главных полюсов, с полярным размежеванием по вопросу о власти и собственности. Поэтому на повестке дня двуединый вопрос – о власти и собственности. Все остальные вопросы предельно сконцентрированы теперь в этом, общесистемном вопросе.


С точки зрения неоиндустриальной парадигмы современного развития ясно, что для возрождения России недостаточно частичной национализации компрадорской ренты – требуется фундаментальная национализация стратегических высот народного хозяйства: земли, электроэнергетики, транспорта, жилищно-коммунального хозяйства, морских, речных и аэропортов и т.д. Для возрождения России недостаточно преодоления деиндустриализации – требуется сплошная новая индустриализация народного хозяйства. Для возрождения России недостаточно единоличной президентской власти – требуется власть партийного государства, как государственная власть партии социального большинства, партии вертикальной интеграции собственности.


Конечно, Россия не погибнет. Она не раз уже стояла на краю катастрофы, и всякий раз находила ум, силы, волю и мужество, чтобы преодолеть вначале себя, а затем препятствия, казавшиеся несокрушимыми. Так будет и теперь. Прискорбно лишь, что социальному большинству, на плечи которого ляжет вся тяжесть борьбы за неоиндустриальный прорыв, придется заплатить в итоге более высокую цену. Но тогда за ценой оно уже не постоит.




1 Путин В. О наших экономических задачах // Ведомости №15 (3029). 2012. 30 января.


2 См.: Губанов С. Системный выбор России и уровень жизни // Экономист. 2011. № 11.


3 Barry B. Putin welcomes Kissinger: ‘Old friends’ to Talk Shop // The New York Times. January 20th. 2012.


4 См., например: Губанов С. Системный выбор России и уровень жизни // Экономист. 2011. № 11.


5 См.: Сидибе П. ИНСОР предложит Медведеву пост вице-президента // Известия. 2012. 6 февраля.
Источник