Что такое культурный терроризм?

Перевод: Михаил Макаров

by Maya Mikdashi

Как опытный антрополог, я успел устать от слова «культура». На самом деле,  мне трудно писать это слово без кавычек. Но после того, как в прошлом месяце ливанские активисты BDS одержали важную победу, это слово мелькало во всем моем интернет-окружении. Из-за последних действий BDS на праздновании израильского Дня Независимости (который отмечается палестинцами Накбы), как подчеркнула Лара Фабиан, она отменила свои запланированные концерты в казино Ливана. В ответ на отмену ее выступлений резко набрала популярность онлайн-группа под названием "Останови культурный терроризм в Ливане" (SCTL). Члены группы были уверены, что лишение их возможности насладиться

«искусством» Фабиан является одной из форм терроризма. Они утверждают, что цензура секса в ливанских фильмах, запрет "Beirut Hotel" якобы по соображениям безопасности, а также отказ бразильской карнавальной труппе выступать в консервативных городах на юге Ливана представляют собой угрозу для ливанского образа жизни. Под лозунгом SCTL мероприятия против израильского апартеида, проводимые BDS, были свернуты в связи с недавними взрывами ресторанов и магазинов в Южном Ливане, которые продавали алкоголь. По этой логике, деятельность BDS представляет угрозу для свободы личности и имеет целью диктовать политику ливанским либералам и всевозможным маргиналам, возможно, борцы за свободу активизируют ряд вопросов, связанных со словами «культура» и «терроризм» и обозначат свою позицию в войне с террором:

Можно ли терроризировать посредством культуры?

Что, собственно, является культурным терроризмом?

"Останови культурный терроризм в Ливане" (SCTL).

Один из подходов к этому вопросу заключается в осознании факта, что рассуждения о «культуре» были начаты в 2001 году. Нам сказали, что есть культура жизни, культура смерти, культура женоненавистничества, культура нетерпимости, и, наконец, культурные террористы. В эпоху войны с террором культура становится поводом к войне. Во всяком случае, в некоторых культурах. В конце концов, культуру никогда не обвиняли в том, что каждые девять секунд женщина в США подвергается нападению и / или избивали. Распространение исламофобии в предвыборной гонке республиканцев никогда не приписывают американской культуре, как и расизм по отношению к афроамериканцам или продолжение угнетения коренных народов континента. В войне с террором культура - это то, что присуще другим людям, их окружение. США позиционируется пост-культурной страной, так же, как  времена холодной войны, когда они противопоставляли пост-идеологическую альтернативу идеологически опасному Советскому Союзу. Для тех, у кого есть "культура", культура, кажется, на самом деле есть. Абсолютно все на свете может быть объяснено и / или предсказано культурой. Поэтому, когда заключенный Гуантанамо покончил жизнь самоубийством в 2006 году, военный чиновник объяснил свои действия словами: 

"У них нет уважения к человеческой жизни, ни нашей, ни их собственной. Я считаю, что это был не акт отчаяния, а акт асимметричной войны против нас".

В рамках этого даже самоубийства людей, задержанных и подвергнутых бесконечным пыткам, казалось бы, уже не происходят в Соединенных Штатах. Заключенные не могут быть доведены до самоубийства политикой США, потому что они выросли (и запрограммированы) в условиях культуры смерти, где не заботятся о жизни, даже своей собственной. Культура смерти создает людей настолько радикально другими, что единственный способ победить их в войне - это уничтожить их, одновременно осушив "болото" культуры, которая определяет их образ жизни, жизни ради смерти.

[Взорванный ресторан и "Киска в сапогах": Останови культурный терроризм в Ливане]

В то время как война с террором сегодня странным образом отсутствует в общественном дискурс в Соединенных Штатах, она по-прежнему цветет в повседневной жизни в мусульманском и арабском мире, объявленном "мишенью" этой войны. Этому не надо удивляться, так как Соединенные Штаты ввели в обычай развязывание войн, которые продолжают вспыхивать за рубежом, по мере того, как американская общественность находит все новые поводы оскалить зубы на очередного неугодного. В конце концов, война с наркотиками продолжает формировать жизненный уклад Южной Америки, как и борьба с бедностью в некоторых частях Соединенных Штатов, зачастую не рассматриваемых в качестве "американских" жителями других ее частей, белыми и большей частью среднего класса. По мере того, как война с террором исчезает из заголовков газет в США, арабские авторитарные режимы переименовали демонстрантов, активистов и людей, которые были против угнетения в течение многих лет, в "террористов". Саудовская Аравия ведет войну с террором - и террористами являются те, кто требует демократических реформ. Сирия сошлась в смертельной схватке с террористами, как говорят даже у нас. В конце концов, перспективы демократических реформ должны быть по-настоящему страшны альянсу государственных бизнес-элит, который правит Сирией и Саудовской Аравией. Даже Ливан вел свою маленькую войну с террором, устроив пробу сил в лагерях палестинских беженцев в 2007 году и показывая нам, насколько сильны и мужественны ливанские вооруженные силы. Конечно, несмотря на разный характер войн Саудовской Аравии, и Сирии с терроризмом, они имели много общего с "международной" (читай: американской) войной с террором, перерисовывающей старый мир в новый набор альянсов и контр-альянсов.

В ходе всей войны с террором в Ливане процветала риторика. Начиная с 2005 года ливанские политики перефразировали мысли Томаса Фридмана, назвав политический ландшафт в стране войной между "культурой жизни" и "культурой смерти". Страна была разделена на тех, кто "любит жизнь", и тех, кто, якобы, нет. Дискурс "толерантности" также активизировался в попытке разделить страну между умеренными и радикалами, современными и приверженцами традиций, сторонниками светской жизни и адептами религии. Это разделение хорошо вписывается в войну с террором (как его видит мир), где религия (читай: ислам) является опасной и должна быть "приручена" светской современностью. Таким образом, в Ливане политические лидеры, такие как Саад аль-Харири, из кожи вон лезли, пытаясь оказаться правыми в дилемме, которую Махмуд Мамдани цинично назвал "хороший мусульманин / плохой мусульманин". Арабские христиане, кажется, застрахованы от того, чтобы потворствовать этой дилемме. Не существует, в конце концов, ни одного международного дискурса, который делит их на "доброго христианина / плохого христианина". Следуя этой логике, Синан Антуан напоминает нам, что они могут стать жертвами воинствующего фундаментализма, но никогда - его агентами.

Движение "Останови культурный терроризм в Ливане" на своей странице в Facebook дает объяснение своей философии:

"Даже если Ливан всегда считался одним из самых демократических и свободных стран в регионе, попытки подорвать свободу слова под различными политическими или религиозными предлогами всегда несут страдания ливанскому обществу. С момента своего создания в Ливане цензура всегда была практикой, используемой всеми политическими фракциями и религиозными организациями без исключения ... Мы не можем позволить Ливану, который всегда выступал в качестве регионального маяка свободы и прав человека, прийти к регрессу в стране, где продуманных репрессий и контроля над разумом не допускается. Понятие толерантности и принятия наших разногласий, которые должны характеризовать такую страну, как Ливан, все исходят из этого основного права ... "

[Очередные жертвы культурного терроризма в Ливане]

Наряду с довольно странным толкованием истории и современности Ливана, подчеркивающим "терпимость" к различиям и уважение прав человека в этой постоянно стране междоусобиц и гражданских войн, кажется, что суть SCTL в том, что оно приравнивает цензуру к терроризму в плане культуры. Такая цензура грозит сделать ливанское общество менее свободолюбивым. Это может, в подтексте националистической веры SCTL в ливанскую исключительность, сделать Ливан более привлекательным, чем его соседи, где культурный терроризм, по-видимому, изобилует. В самом деле, объединение "культурного терроризма" с действиями BDS имеет израильское происхождение. Все чаще и чаще популярные музыканты отказываются выступать в государстве апартеида, публично ссылаясь на свою солидарность с BDS. Политика государства Израиль, его стремление к продолжению попыток отвергнуть любую критику его политики путем обвинения других в антисемитизме и терроризме или антисемитском терроризме, называется международной кампанией BDS упражнениями в «культурном терроризме". 

На самом деле, чтобы понять логику Движения "Останови культурный терроризм в Ливане", надо принять во внимание тот факт, что многие люди в Ливане не придерживаются кампании BDS либо потому, что они не знают об этом, или потому, что они не согласны с нею. В конце концов, Ливан является страной, где политические лидеры открыто, признают прошлый альянс с Израилем, и получают аплодисменты своих сторонников. Ливан также является страной, где предпринимательство и желание заработать деньги считаются квинтэссенцией ливанских качеств, поэтому экономический бойкот понимается многими как антитеза принадлежности к ливанскому народу. Кроме того, слово "терроризм" само по себе стало прилагательным, добавляемым на все, что только можно, чтобы мгновенно добавить актуальности по любой причине. Так активисты и государство популяризировали такие понятия, как "сексуальный терроризм", "экономический терроризм", "расовый терроризм" и "культурный терроризм".

В то время как анти-авторитарные восстания продолжают прокатываться по арабскому миру, многие ливанцы упорствуют в своем желании стать заповедником "свободы и прав человека" в арабском мире. Как Башар Асад утверждает, что ведет войну с террором против тех, кто хочет свергнуть его режим, так и некоторые из его ливанских соседей ведут собственную версию борьбы против того, что они называют "культурным терроризмом". Использование этого термина для описания деятельности BDS и / или цензуры секса, наготы, или политическая критика должно быть понято в рамках международной борьбы с терроризмом. В рамках этого культурологический дискурс получил новые поводы поговорить о якобы неизменности различий. Экономическая и политическая борьба превратились в нападки на личность и "образ жизни". 

Свобода личности и свобода выбора всегда подвержена риску от тех, кто жертвует принципами либерализма и современности, кладя их на алтарь политической непримиримости и фундаментализма. А так как война с террором исчезает из американской прессы, он расползается, как в головах, так и в бомбах, по краям американской империи


© cccp-revivel.blogspot.com - 2011-2012 при копировании полностью или частично или репосте материала, ссылка на блог обязательна.

Original