Россиефилы и россиефобы

Есть животрепещущая тема, которую удивительным образом игнорируют и социальная психология, и социальная философия. Речь о своеобразной бифуркации русского мира, о его расслоении на две огромные части.
Почему одни люди русской культуры (независимо от национальности) недовольны Родиной и в образец ей постоянно ставят далекие страны? Почему другие люди – той же самой культуры – всячески Родину обеляют и почитают ее образцом для далеких стран? Иной раз столь различные взгляды парадоксальным образом сливаются: "Еду я на родину, пусть кричат – уродина, а она нам нравится, спящая красавица".
Уродина или красавица – that is the question. Странное ведь дело, а? Носили одинаковые октябрятские звездочки, пионерские галстуки, комсомольские значки, зачастую еще и партийные билеты, а так разошлись в оценке своей страны, что оказались по противоположные стороны интеллектуальной баррикады. Как случился этот ментальный разлом, что стало его причиной?

Предупреждаем, что объективные пороки Отечества нам вполне известны: дураки, дороги, коррупция, монополии, головотяпство, чинопочитание, низкая производительность, неуважение к законам и техрегламентам, экстенсивное (нерачительное) отношение к пространству. Но посмотрите, как разделился народ на две части: назовем их условно россиефилами и россиефобами.
Одни готовы мириться с родными пороками, в то время как другие за те же пороки Родину ненавидят: мол, это наша страна – и мы ее с восторгом-таки добьем. Образчик добивания – протесты против строительства чего бы то ни было, которые назовем "вандализмом наоборот". Ах, новое жилье заслоняет москвичам солнце (диогены-то расплодились), старые развалюхи сносить не моги (исторические реликвии), прокладка скоростных трасс наносит невосполнимый урон полумифическим лесам, подготовка к Олимпийским играм уничтожает чрезвычайно ценные хижины в Сочи, заводы надо закрывать – они портят окружающую среду. И т.д., и т.п.

Знакомая нам оппозиционная журналистка призналась: "Власть по определению плоха, и мы должны встречать в штыки все, что бы она ни делала". Предлагаем в этой дивной фразе заменить "власть" на "Россия", и вы поймете авторов этих строк, читатель. Кстати, только что – 1 мая 2012 года – знакомая поэтесса Эвелина Ракитская прислала нам по электронке ироничное стихотворение "Полезный совет" (имитация под Григория Остера" с его "Вредными советами"). Приведем пару строф:

Есть рецепт простой и верный
чтобы быть приятным всем:
нужно всё, что только видишь,
обязательно ругать.
...Нету хуже, чем Россия,
На планете государств!
Если думаешь иначе –

значит, скрытый коммунист.

Протест ради протеста. То били в барабаны, требуя упростить регистрация партий, – теперь вопят, что получилось уж чересчур просто. Больше семи лет ныли про избрание губернаторов – оказывается, нужны какие-то иные выборы. Разве что об стены не бились, вымаливая "общественное" ТВ, – но и с его созданием не согласны. Нам не хочется давать здесь нравственных оценок: любить или не любить свою страну – личное дело каждого. Более того, у нас нет готового ответа на вынесенный в заголовок вопрос "Почему мы выросли разными": важно его хотя бы сформулировать. Попробуем наметить русла возможных ответов, а поиск истины продолжится, возможно, еще долго.
Итак, первый, самый прямой путь к россиефобии. Подросток едет учиться на Запад и там вдруг осознает, что Родина отстала навсегда – и по потребительскому изобилию, и по комфорту среды обитания. Итог – подросток страстно влюбляется в чужой мир. Вот пронзительно искренний рассказ Ким Чен Нама (старшего сына покойного северокорейского лидера Ким Чен Ира): "Я... из-за многолетней учебы за границей превратился в капиталистического парня, и отец после этого сократил время, на которое посылал других своих детей в зарубежные школы".
Конечно, учеба за рубежом – прерогатива "элитных сынков", распространенной она в СССР не была, да и сейчас дело весьма редкое. Куда чаще за рубеж попадают взрослые и возвращаются в ошеломлении: ой, там красиво; ах, там вкусно; ух, там есть все. "А кока-колу пил?" – с придыханием спрашивает героиня Нины Гребешковой героя Юрия Никулина, который возвращается из круиза в фильме "Бриллиантовая рука".

Жертвой длительной загранпоездки – архитектором перестройки – стал профессиональный функционер КПСС Александр Яковлев.
"Яковлев сознательно делал то, что делал, – отмечает публицист Сергей Черняховский, один из участников наших круглых столов в московском Доме экономиста. – Разрушал. Страну, в которой родился. Строй, за служение которому официально получал деньги как партийный работник. Он жил за счет взносов тех, кто в данные идеалы верил, – и делал все, чтобы эти идеалы разрушать".

Еще один канал россиефобии – "вражьи голоса", как метко советские идеологи прозвали антироссийские коротковолновые СМИ.
"Никогда корреспонденты радио "Свобода" не упоминают Россию в своей рубрике "Борьба с терроризмом", – писал один из авторов этой статьи более 8 лет тому назад. – О борьбе России с этим злом рассказывает другая рубрика – "Чечня". Теплые голоса смакуют потери наших солдат и милиционеров, злорадствуют по поводу гибели чеченских чиновников, восторгаются безнаказанностью террористов. Впрочем, само это слово строго табуировано – так же как слова "бандиты" и "боевики". Вещающая из Праги станция именует их не иначе как "моджахеды", "партизаны", "повстанцы", "бойцы сопротивления", а уж сочетание "полевой командир" и вовсе произносится с благоговением".
Поскольку с полевыми командирами страна более или менее разобралась, у американской радиостанции теперь в героях так называемые оппозиционеры (среди которых зверская доля лузеров – неудачливых карьеристов). Несколько месяцев кряду "Свобода" с маниакальной навязчивостью демонизирует действующую власть, воспевая "честновыборных" площадных крикунов. Тема тошнотворно заезжена, у нормальных людей ею набита оскомина, но деньги из бюджета США надо отрабатывать, и радиодевочки с радиомальчиками буквально выбивают из гостей в студии антироссийские заявки. Соглашаетесь с Владимиром Путиным, что распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой XX века? За это "Свобода" подвергнет остракизму – краху родной страны надо непременно радоваться! Соответственно, особое раздражение вызывает у записных "свободолюбов" и победа СССР во Второй мировой войне.
В последние годы россиефобия приобрела дополнительные возможности по захвату умов посредством социальных сетей (тут слово включает в себя сразу два значения – сеть и компьютерная, и паучья). Правда, россиефилия также все шире пользуется этим инструментом, например, в "Живом журнале". Однако эффект гораздо выше от оголтелой ругани, что совершенно объяснимо с научной точки зрения: всегда проще объединяться на негативном (разрушительном, энтропийном) базисе, чем на базисе позитивном (созидательном, антиэнтропийном).

И все же для широкой россиефобии всего перечисленного недостаточно. Мало кто в информационную эпоху слушает "Свободу", в соцсетях общаются главным образом люди аполитичные ("френдятся", "лайкаются" и занимаются тому подобной чепухой), за рубежом учатся единицы (ну ладно, пускай даже тысячи), загранпоездки для большинства россиян остаются экзотикой.
Нам представляется, что основной причиной россиефобии является западное превосходство по части товаров и услуг. Чего ж греха таить: автомобили мы предпочитаем немецкие, одежду – итальянскую, обувь – французскую и т.д. На химических предприятиях, если вышла вдруг из строя арматура (такой большой кран или вентиль на трубопроводе), первый вопрос: арматура импортная или "русская"? Затем сия проблема решается в строгой зависимости от ответа.
По-видимому, "товарная" россиефобия началась еще в средние века, когда задыхавшиеся от нехватки ресурсов западноевропейцы принялись создавать высококонкурентную экономику и правовое государство. Снимаем шляпы перед западноевропейцами, ибо уже Петр I затеял первую догоняющую модернизацию. Не изменилась ситуация и в ходе догоняющей модернизации Александра II, когда герой Тургенева восклицал: "Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад, – а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали, а то ведь это все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим".

Затем состоялись догоняющие модернизации Столыпина и Сталина. Признаем, что советская попытка отгородиться железным занавесом отнюдь не была глупой, поскольку сплачивала неведением относительно товарного великолепия "новую историческую общность" – советский народ: меньше знаешь, крепче спишь. Но зараза тотального потребительства переметнулась в наши пределы прежде всего благодаря войне, в ходе которой предки познакомились с западной продукцией от тушенки до джипов. Ну, а уж когда Запад превратился в общество потребления, голодные советские идеалисты перековались в алчных реалистов: начались гонки за джинсами и кроссовками, телевизорами и холодильниками, мебелью и авто, перечень поистине бесконечен.
Ради достижения западных стандартов потребления поздний СССР затеял самоубийственный модернизационный рывок – перестройку СССР в подобие США. То была кульминация россиефобии по форме и самоненависти по существу. Отечественные и иностранные политики вместе с экспертами предполагали, что в отсутствие железного занавеса миллионы "этих русских" хлынут за товарным счастьем "за бугор", и Восточная Европа всерьез размышляла, как от них (т.е. от нас) отгораживаться: иммиграционными квотами, санитарными кордонами, регулярными войсками, спиралью Бруно либо как-то еще.

Потеряв половину населения и четверть территории, Россия кое-как выкарабкалась из передряги. Да, изрядно ощипанная, но все-таки непобежденная. Мы в них – западноевропейцев – в массе так и не превратились. А те, кто очень хотели ими стать (россиефобы) эмигрировали: скатертью дорога. Главный урок перестройки в том, что русскость не обменивается на вещи, духовность не обращается в товар. Проиллюстрируем эту мысль двумя примерами – столь же разными, сколь и близкими.
"Приезжая в молодости в какой-нибудь Париж на конференцию, он не шастал по магазинам, не осматривал достопримечательности, а сидел в номере и думал, – пишет публицист Игрицкий о выдающемся математике. – Получая в Беркли предложение назначить себе зарплату профессора, он заявлял, что американская еда ему не нравится, тут, дескать, нет такой рыбы, которую ему готовит мама, и спокойно валил восвояси, размышлять о потоках Риччи... Перельман... радикально противостоит современному потреблятству и навязанной диким капитализмом потерей национальной идентичности... Григорий Яковлевич... живет в мире, параллельном нашей скотской реальности, где главным мерилом исключительности является список Forbes... Перельман является образцом нормальности, в отличие от лопающихся от благополучия "хозяев жизни".

В контексте нашей темы особенно значительными являются слова о нормальности. В далеком русском селе жила-была 19-летняя девушка, племянница одного из авторов этих строк. Ну и мы, добрые дяди, уговорили ее перебраться в Москву. Все придумали и просчитали "идеально": будешь жить в семье (одного из нас) на всем готовом, учиться заочно в престижном университете (с деньгами за учебу поможем), на работу пойдешь в какой-нибудь фастфуд (старта ради). А в селе-то разве жизнь? Нет, прозябание. Что ж, прошлым летом девушка приехала, поступила в вуз, но оставаться не пожелала: "Домой поеду, там работу найду, буду приезжать на сессии". К концу семестра девушка вернулась в столицу сдавать сессию и... огорошила заявлением о том, что забирает документы – переведется "поближе к дому". Надо было видеть и слышать, как она всякий раз преображалась в день отъезда из Москвы. Молчаливое, хмурое и вялое создание начинало источать счастье, она без умолку рассказывала какие-то истории из жизни родного села, и чем ближе делался отход поезда, тем веселее звенел по квартире смех.

Понимаете ли вы, читатель, от какого лестного предложения отказалась наша героиня? Тряслась в удолбанных "жигулях", пересела было в новенький "мерседес" и прыгнула назад в "жигули". Не напоминает ли вам такое поведение "странностей" гениального Перельмана? Мы, добрые дяди, поначалу изумились, возмутились и даже обрушились было на девушку с критикой, но быстро одумались и решили... написать эту статью.
Мы вдруг осознали, что никакая россиефобия России не страшна. По крайней мере до тех пор, пока страна населена по большей части нормальными людьми.

Источник