Захар Прилепин: Русское слово

Несколько слов про РоссиюВ какой стране мира не окажешься – к России всегда есть своё собственное, ни на кого не похожее отношение.

Во Франции нами искренне, по старой памяти, интересуются, хотя некий элемент снобизма всегда имеет место. В Британии до нас нет никакого дела. В Сербии ещё верят, что случись беда – Россия придёт на помощь. В Италии узнают в русских себя – такая же весёлая безответственность сквозит в национальном характере. В  Китае улыбаются, но втайне называют Россию «большим тонущим кораблём». В Польше всё понимают с полуслова – они ближе всех к нам, они знают нас как облупленных. В Германии ещё помнят кое-какие и нам памятные события, ещё не забыли – и элемент уважения присутствует…

Но, пожалуй, есть единственная черта, которая объединяет все страны, – нынешнюю Россию за её нынешние дела и в нынешнем её состоянии никто не любит. Да и в принципе не знает.

Россию могут уважать, или признавать, или даже любить – за то, какой она была.

Собственно, а что мы хотели?

Как будто мы сами себя за что-нибудь очень сильно любим. Я не говорю о  доверчивых посетителях селигерских болот – детская психология, равно как и  детская агрессия – не наша сегодняшняя тема. Но вот вменяемый взрослый человек – он что, имеет какие-то причины для разумной гордости нынешней Россией?

9 мая, Минин и Пожарский, 1812?й, Гагарин и даже 1917?й – тут всё понятно, ну а дальше-то что? День Конституции, может, нас всех вдохновляет? Или равноудаление олигархов? Или неразумно длинная война в Чечне, в которой непонятно кто победил?

(Оцените, кстати, парадокс – за то, что Сталин в течение одной ночи вывез всю Чечню в Казахстан, его ненавидят, а за то, что наши осиянные правители 10  лет ту же Чечню бомбили, их несказанно почитают).

В общем, когда мы жалуемся, что нас на Западе не ценят и не понимают, надо обратиться к зеркалу и честно себя спросить: а чего ценить-то? Чего понимать? Наша газовая труба требует какого-то метафизического осмысления? Наша нефтянка нуждается в уважении?

Кино наше они не смотрят (как будто у нас вся страна посмотрела «Шапито-шоу» или «Изгнание»), музыку не слушают (как будто то, что мы сами массово слушаем, прилично показать кому-то), статус великой театральной державы как-то поистрепался, в спорте тоже от года к году успехов всё меньше.

Индийцы послушали-послушалии вдруг вышли из зала.

Все, сколько были, – человек 15.

Наука?Ну, только если под наукой понимать тонны российских мозгов, ежегодно уезжающих на Запад.

Ужасная российская военщина? Если её боятся,то старые и отмороженные европейские либеральные параноики,а знающие люди знают нашей военщине цену, она невелика.

Тут вот проплывали российские корабли мимо Шотландии, случайно заплыли в чужие воды. Шотландцы на это сказали британцам: нам пора отделяться от вас, потому что если бы у нас был свой личный флот, а не флот объединённого королевства, то никакие русские тут никогда бы не показались.

Знают,что говорят. Нас сейчас любая Шотландия может на место поставить.

Чернокожие пираты без проблем могут захватить какой-нибудь русский корабль у берегов Африки, взять туристов в заложники, и сколько им не кричи,что ты приехал из великой российской империи, – они даже не поймут, о чём речь.

А вот Советский Союз иногда ещё помнят – люди, естественно, старшего поколения.

Выступали мы однажды в Индии с одним замечательным российским писателем,очень мною любимым, но, к несчастью, тотальным антисоветчиком.В зале сидят почётные индийцы в своих чалмах, слушают. Степенно кивают чалмами.

По старой своей привычке писатель начал костерить советскую власть (на Западе это неизменно пользуется успехом) – индийцы послушали-послушалии вдруг вышли из зала. Все, сколько были, – человек 15. Остались только трое представителей российской делегации и я. Никто даже не понял, в чём дело.

Я вышел вослед за индийцами, спрашиваю через переводчика, что стряслось, а у них даже губы трясутся: да как он смеет? он знает, сколько здесь всего понастроено советскими инженерами и учёными? он знает, сколько нашей интеллигенции отучилось в советских университетах? он отдаёт себе отчёт, что ваша страна в своё время дала нам колоссальную надежду на то, что третий мир может стать первым миром – и мы через десятилетия пронесли эту надежду? что если бы создали силовую линию Индия – Китай – и бывший Союз– нам бы не было в мире равных?

Обиделись,в общем.

В Египте,как ни странно, та же история. Притом что Египет вышел из-под влияния Советского Союза куда раньше и антисоветская пропаганда там велась сильнейшая.

Однако тысячи египтян успели отведать советского, без иронии говорю, дружелюбия, а заодно и стали свидетелями возведения нашими мастерами Асуанской плотины – которую они сами называют пирамидой XX века (плотина значительно увеличила посевные площади в Египте, в деревнях появилось, наконец, электричество,по устойчивости она считается фактически вечной, мало того, в неё может поместиться 17 пирамид Хеопса).

Там у меня был один чудесный знакомый египтянин, закончивший, кстати сказать,консерваторию в Союзе, я его под водочку всё расспрашивал, как египтяне в итоге отнеслись к антисоветской пропаганде. Он мне с такими изящными восточными интонациями отвечает: «Пропаганда пропагандой, а плотина-то – стоит!»

Вот в чём дело! – понял я тогда.

Можно раздувать щёки и пускать в глаза облака пыли, можно звенеть шпорами и хмурить брови, но плотина всегда окажется весомей.

Тысячи египтян успели отведать советского, без иронии говорю, дружелюбия,

а заодно и стали свидетелями возведения нашими мастерами Асуанской плотины– которую они сами называют пирамидой XX века.

На Кубе история совместной дружбы приобрела куда более трагический характер.

Реакция на новость, что ты из России, в общем, всегда была приветливая, но такая… с затаённой грустной улыбкой.

Какое-то время эта тайная печаль была мне непонятна, но потом я улучил момент и спросил, в чём дело, у одной умной и достаточно взрослой девушки. Она и разложила всё по полочкам: 1980?е гг. на Кубе– это был рай, Советский Союз очень помогал, люди жили очень хорошо,у всех была работа, у всех была вера. 1990?е гг. – это был ад,все потеряли работу, все потеряли веру, все потеряли всё. К тому же в 2001 г. приехал молодой российский президент и закрыл военную базу в Лурдесе. Она, между прочим,приносила сотни тысяч долларов в кубинскую казну.

Я знаю,что вы готовитесь мне сказать: что, мол, и правильно, и хватит кормить этих дармоедов, о себе лучше позаботиться.

Ну и что,позаботились? Стали богаче? Кто-то увидел эти сэкономленные на военной базе в Лурдесе сотни тысяч долларов? Нет, кто-то, конечно, увидел, но не мы,не мы.

Потом,серьёзно относящиеся к себе державы именно так себя и ведут– они кормят дармоедов, растят своих сукиных детей на всех концах планеты, усаживают их в президентские кресла. А что вы хотели, это политика – с уходом Советского Союза из этой политики ничего не изменилось, всё осталось точно таким же! А нам-то объяснили, что эта кровавая катавасия творилась исключительно по нашей вине. Как бы не так!

Собственно, а что мы хотели?

Как будто мы сами себя за что-нибудьочень сильно любим.

Но Бог с ней, с военщиной.
В какую страну не приедешь – хоть в Италию, хоть в Польшу, хоть в Испанию –  везде одна и та же история: Россия закрывает кафедры изучения русского языка за  границей, Россия фактически не занимается поддержкой русской культуры за  кордоном, Россия давно и бесповоротно признала это нерентабельным и  неэффективным, понемногу сбрасывая с себя обязательства перед людьми, которые стремились говорить на русском и работать для России.

Русский учили в школе, не говоря про университеты в десятках стран – сейчас не учат почти нигде. А зачем учить, если мы сами в этом заинтересованы меньше всего.

В итоге то, что бросается в глаза из нашего, исконного, русского за рубежами – так это, во-первых, туристы, во-вторых, огромные портреты Натальи Водяновой, супермодели, рекламирующей новую линию нижнего белья, в-третьих, книги Льва Толстого, Достоевского и Чехова в любом книжном магазине.
Да, и ещё тысячи битых-перебитых «жигулей» в Азии, в Индии и на Кубе.
Про туристов ничего говорить не стану, вы сами были туристами, знаете, как мы там себя ведём и как к нам относятся.

У Натальи Водяновой первый муж был английский лорд, и другой, нынешний, муж – тоже англичанин, и сама она живёт под Лондоном, так что никого особенно и не волнует, русская она или нет. Безусловно, появление русских подруг почти одновременно у Мела Гибсона, Микки Рурка, Роналдо, гитариста «Роллинг Стоунз» Ронни Вуда и ещё целого отделения голливудских и прочих звёзд на время продемонстрировало наличие у нас, русских, некоего потенциала. Только что это за потенциал и куда его применять, так и осталось невыясненным, тем более что Гибсон в ужасе развёлся, Рурк, наученный горьким опытом Гибсона, так и не женился, а Вуд периодически пытается забить свою Катю Иванову подручными предметами.

Что бросается в глаза из нашего, исконного, русского за рубежами – так это,

во-первых, туристы, во-вторых, огромные портреты Натальи Водяновой, супермодели, рекламирующей новую линию нижнего белья, в-третьих, книги Льва Толстого, Достоевского и Чехова в любом книжном магазине.

Остались Толстой, Чехов и Достоевский, ну и для тех, кто ценит музыку, –  Чайковский, Рахманинов и Шостакович.
Нашу литературу почитают, непрестанно переиздают – причём всё в новых и  новых переводах, экранизируют, ставят в театрах, изучают – идёт непрестанная работа с этим великолепным наследством.

Мы действительно мало себе отдаём отчёт в том, что если современный мир и  думает о нас хорошо, то лишь благодаря великим нашим бородатым классикам.

Есть весьма распространённое мнение, что мировая культура знала четыре необъяснимых чуда – античность, возрождение, немецкая музыка XVIII в. – и русская литература XIX в. Газ и нефть когда-нибудь кончатся, и никто не  вспомнит о них добрым словом, а «Война и мир» останется навсегда.

Другой вопрос – а есть ли нам сегодня как поддержать свой статус великой культурной державы. И тут, как ни крути, снова придётся вернуться к политике, будь она неладна.

В течение почти всего XX в. наша страна была субъектом мировой политики, вследствие этого литература рассматривалась как один из инструментов экспансии – антисоветской или просоветской. Поэтому были востребованы, с одной стороны, Александр Солженицын, Василий Аксёнов или Иосиф Бродский, а с другой, активно переводились собственно советские литераторы – Евгений Евтушенко, Юрий Бондарев или Юлиан Семёнов долгое время имели очень большой успех во многих странах.

Про туристов ничего говорить не стану,

вы сами были туристами, знаете, как мы там себя ведём и как к нам относятся

Сегодня Россия – пора назвать вещи своими именами – воспринимается за  рубежом как страна третьего мира. В этом смысле наша литература немногим интереснее на Западе, чем литература каких-нибудь третьестепенных азиатских или африканских стран. То есть интересна, но очень в меру.
Но если бы, к примеру, русский писатель получил в ближайшее время Нобелевскую премию – это, безусловно, дало бы колоссальный импульс к  продвижению русской литературы. Потому что, если вы не знаете, Нобелевская премия – это тоже большая международная полтика. Однако есть подозрение, что эта тема волнует нашу власть менее всего.

Возникает естественный вопрос: есть ли в России писатели, достойные той же  Нобелевки?
Ответ однозначный: конечно, есть. Этой премии вполне могли быть удостоены и  признанные мастера, например, Андрей Битов или Эдуард Лимонов, или Валентин Распутин, и писатели более молодые. Скажем, по любым канонам роман «Каменный мост» Александра Терехова, или трилогия «Оправдание», «Орфография», «Остромов» Дмитрия Быкова, или роман «Язычник» Александра Кузнецова-Тулянина, или несколько романов Алексея Иванова – всё это литература высокой пробы, нисколько не уступающая последним «нобелиатам».
Самые реальные претенденты на Нобелевку на сегодняшний день – Людмила Улицкая и Виктор Пелевин, но что-то мне подсказывает, что Нобелевский комитет вновь предпочтёт либо писателя из страны с «динамично развивающейся демократией», либо всё-таки выберет реально сильного литератора, но точно не из России.

Выход, собственно, один: вновь сделать Россию сверхдержавой, тогда впечатлительные иностранцы вновь заинтересуются нами и спешно начнут переводить, что там насочиняли эти русские.
Да и великое кино, да и великую, как ни странно, музыку, да и тем более великие спортивные достижения могут позволить себе только великодержавные субъекты, а не периферийные хранители нефтяных вышек.
Но только как нам суметь построить такую плотину, которые мы могли себе позволить в 1960?е гг. возвести в Египте, – хотя бы у себя дома?

Как нам соорудить такую военную базу, которую мы могли себе позволить полвека назад на Кубе, – хотя бы у себя дома?
Какую надежду нам дать миру, когда мы сами не имеем никаких определённых надежд, кроме этих непрестанных заклинаний на тему «лишь бы не было войны», «лимит на революции исчерпан» и ещё там что-то про эволюцию.
Вы наверняка в курсе, что в Египте никто не знает, как всё-таки была возведена пирамида Хеопса и ряд иных пирамид.
Я однажды тихо спросил у египетского своего товарища, могли ли египтяне построить пирамиды. Он небрежно кивнул головой за окно автобуса, где шли по  своим делам тысячи египтян, и спокойно ответил: «Эти – нет».

Сдаётся мне, что нас ждёт подобная судьба, и когда какой-то досужий турист поинтересуется, глядя на наших суетливых потомков, могли ли эти люди кроить по  своему желанию планету, строить Асуанскую плотину, забираться с ногами в  космос, мечтать о мире, описанном в книгах ранних Стругацких, – туристу ответят: «Эти – нет».
И добавит: «У этих – стабильность».

Захар Прилепин,

писатель