Весь опыт победоносной войны в Европе восставал против очевидного. СССР, этот колосс на глиняных ногах, не только не умер за три месяца блицкрига, но и огрызался. Народ, который десятилетиями голодоморили и убивали большевики из партии Ленина-Сталина вместо того, чтобы облобызать сапоги гитлеровцам, как это сделали западенцы во Львове или прибалты, миллионами потянулся в леса.
В увеличенном виде текст этого уникального "послания казаков" приведен чуть ниже.
Вместо того, чтобы немедленно приступить к массовому уничтожению евреев, как поступили все более цивилизованные освобожденные народы (галичане и прибалты наиболее яркий пример)люди начали убивать представителей арийской расы. Никто не заставлял миллионы людей уходить в леса и оттуда бить заползшую в страну нечисть. Но наши деды уходили и били. Насмерть.
Незлобивый, работящий, добрый сердцем народ, не склонный к громким словам и демонстративным поступкам, крайним проявлениям эмоций, вдруг вскипел так, что начал ставить на колени подразделения и части хваленой прусской военщины.Сейчас на Западе некоторые историки продолжают защищать немецких солдат, представляя их рабами и заложниками воинских уставов и приказов командования. Мы знаем, что при всей омерзительной сущности гитлеровской армии ее солдаты и офицеры умели очень хорошо воевать, были первоклассно оснащены и обучены, имели большой опыт ведения боевых действий. И вот этих вояк стали бить вчерашние школьники и колхозники, вроде хитроватого хохла с Сумщины, дедка-бухгалтера по фамилии Ковпак.
Только во время битвы под Москвой в декабре 1941 года гитлеровцы выделяли на борьбу с партизанами и охрану коммуникаций 300 тысяч (!!!) солдат. А это было только начало партизанской войны. В Харькове, где партизан как таковых отродясь не было (правда были подпольщики) за первые три месяца оккупации не удалось восстановить ни одного предприятия (вспомните оккупированную Чехию или Францию, где заводы и публичные дома не останавливаясь работали в три смены). В октябре 1941 г. начальник диверсионной службы вермахта на южном участке советско-германского фронта Т. Оберлендер доносил в Берлин: «Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление — трудовой саботаж, в преодолении которого мы имеем еще меньшие шансы на успех» {1}.
История войн не знает примеров, когда бы партизанское движение играло такую огромную роль, как в войне СССР против фашистской Германии в Великой Отечественной войне. По своим масштабам оно представляло нечто совершенно новое в военном искусстве. Найти какой-либо аналог подобной «войны из-за угла» в истории человечества гитлеровское командование не смогло.
Только один из примеров. Партизаны, помешавшие немцам захватить Ленинград. Псковский партизанский край занимал территорию 9600 квадратных километров в глубоком немецком тылу. Ее держала в своих руках Вторая ленинградская партизанская бригада, которой командовал замечательный человек, Герой Советского Союза Николай Григорьевич Васильев. (В его бригаде сражалось около двух тысяч человек). Территория края простиралась с севера на юг на 120 километров, с запада на восток — на 80 километров. Она охватывала неправильный прямоугольник между Дном, Бежаницами, Холмом и Старой Руссой, включая часть новгородских земель (почти весь Белабелковский район и часть Поддорского). Сначала четких охраняемых границ у Края не было; защитой служили леса и болота. Но потом, когда партизанам пришлось вести оборонительные бои, в качестве рубежей появились окопы и траншеи. В общей сложности к осени 1941 года советские партизаны контролировали свыше 200 тыс. кв. км.
Край насчитывал 400 сел и деревень, население которых жило по советским законам, объединенное в 170 колхозов. В них работали сельсоветы, 53 школы и медпункты. Для восстановления Советской власти и организации хозяйства в районах были созданы оргтройки. Центром Края была деревня Круглово, где размещалась дедовичская тройка по восстановлению Советской власти в тылу врага.
Партизанский госпиталь находился в деревне Глотово. У партизан была своя лесная типография, выпускавшая газеты и листовки. Авиация доставляла оружие. Самолеты вывезли около тысячи раненых.
История войн не знает примеров, когда бы партизанское движение играло такую огромную роль, как в войне СССР против фашистской Германии в Великой Отечественной войне. По своим масштабам оно представляло нечто совершенно новое в военном искусстве. Найти какой-либо аналог подобной «войны из-за угла» в истории человечества гитлеровское командование не смогло.
Только один из примеров. Партизаны, помешавшие немцам захватить Ленинград. Псковский партизанский край занимал территорию 9600 квадратных километров в глубоком немецком тылу. Ее держала в своих руках Вторая ленинградская партизанская бригада, которой командовал замечательный человек, Герой Советского Союза Николай Григорьевич Васильев. (В его бригаде сражалось около двух тысяч человек). Территория края простиралась с севера на юг на 120 километров, с запада на восток — на 80 километров. Она охватывала неправильный прямоугольник между Дном, Бежаницами, Холмом и Старой Руссой, включая часть новгородских земель (почти весь Белабелковский район и часть Поддорского). Сначала четких охраняемых границ у Края не было; защитой служили леса и болота. Но потом, когда партизанам пришлось вести оборонительные бои, в качестве рубежей появились окопы и траншеи. В общей сложности к осени 1941 года советские партизаны контролировали свыше 200 тыс. кв. км.
Край насчитывал 400 сел и деревень, население которых жило по советским законам, объединенное в 170 колхозов. В них работали сельсоветы, 53 школы и медпункты. Для восстановления Советской власти и организации хозяйства в районах были созданы оргтройки. Центром Края была деревня Круглово, где размещалась дедовичская тройка по восстановлению Советской власти в тылу врага.
Партизанский госпиталь находился в деревне Глотово. У партизан была своя лесная типография, выпускавшая газеты и листовки. Авиация доставляла оружие. Самолеты вывезли около тысячи раненых.
Партизаны Псковщины принимают присягу в 1941 г.
Партизанский край называли «колыбелью организованной массовой народной войны». Главная роль его заключалась в том, что он служил военной, политической, экономической и территориальной базой, необходимой для борьбы и самого существования партизан в первый год войны. Он стал «боевым университетом», в котором зрели кадры партизан для многих бригад и отрядов, в том числе и для Прибалтики.
Выступление командира партизанского отряда Ковпака перед выходом в рейд. Ноябрь 1941 г.
Партизаны вели постоянную разведку, передавали данные частям Советской Армии, уничтожали вражеских солдат и офицеров, карателей, предателей, взрывали мосты и склады с боеприпасами, пускали под откосы эшелоны, громили вражеские гарнизоны (в Холме, Дедовичах и в других местах) и, что очень важно, держали под контролем целый ряд шоссейных и железных дорог, парализовав на них движение и не давая немцам перебрасывать по ним свои силы с одного участка фронта на другой. Это были дороги: Холм — Старая Русса, Чихачево — Волот — Старая Русса, Великие Луки — Вежаницы — Дно, Псков — Старая Русса.
Выйдя на северо-восток, партизаны не давали немцам спокойно передвигаться по железной и шоссейным дорогам Псков — Луга. Немцам приходилось выделять большие силы для борьбы с партизанами и охраны своих коммуникаций, складов, штабов, аэродромов. На это уходило ежедневно не менее двадцати тысяч солдат, то есть более дивизии - 20 полнокровных пехотных полков.
Население поддерживало партизан, кормило и одевало, сдавало продукты на партизанские базы. Сотни девушек и женщин, жительниц окрестных деревень, вязали для них носки и варежки. Нашлись мастера, которые изготовили для партизан 500 пар лыж. (А ведь за каждую не сданную пару лыж оккупационные власти грозили расстрелом!)
Известен подвиг старика колхозника деревни Мухарево Михаила Семенова. Немцы велели ему привести их к штабу партизан, который находился от Мухарева всего лишь в семи километрах. Михаил Семенов водил карателей по лесу целую ночь, да завел туда, откуда не выйти. Разъяренные враги убили проводника.
Но он — не единственный «Сусанин» на Псковщине. Лесник из деревни Нартово Опочецкого района И. С. Сорокин в половодье завел карателей в воду — под пули партизан. Такой же подвиг совершил Герой Советского Союза Матвей Кузьмин — великолуцкий крестьянин с добрым русским лицом, сторож из колхоза «Рассвет».
Из Партизанского края в осажденный Ленинград был отправлен обоз с продовольствием; 223 подводы двинулись по лесам. Более ста километров прошли они до линии фронта.
Партизанский край просуществовал до сентября 1942 года. Немцы направляли против него несколько крупных карательных экспедиций, поддержанных танками и авиацией. Последняя карательная экспедиция (четвертая по счету) длилась с 7 августа по 22 сентября 1942 года. В ней участвовало свыше шести тысяч солдат пехоты. Немцам удалось занять территорию Края. Деревни были уничтожены. Партизаны ушли в другие районы. Некоторые бригады вышли за линию фронта, были переформированы и вновь направлены в тыл врага.
Летом 1942 года партизанской разведкой перед нашими фронтами было обнаружено местонахождение 240 дивизий противника.
Большая концентрация партизанских сил вынуждала немецкое командование все чаще и чаще проводить карательные мероприятия, направленные против партизан и сочувствующего им населения, превращая территорию районов в выжженную, безжизненную пустыню. В совершенно секретном приказе командования группы армий «Центр» за № 1086/43 говорилось: «У партизан четкая организация, в их рядах много красноармейцев, они хорошо вооружены, особенно автоматическим оружием, и поддерживают тесную связь как между собой, так и с Красной армией».
У немцев и партизан была своя тактика уборки выращенного крестьянами урожая. Немцы выгоняли в поле жителей и заставляли их работать под охраной солдат или полицейских, направляли для выполнения работ свои хозяйственные подразделения и гарнизоны полиции, устраивали ночные налеты на деревни для изъятия уже собранного днем на полях зерна, гороха и картофеля. На участке между деревнями Дедино и Ляхово немцами был создан кочующий гарнизон. Он состоял из заготовителей числом до 500 человек, на вооружении которых имелись батальонные минометы, пушки и танк. Партизаны старались опередить заготовителей с уборкой урожая, нападали на них из засад. Иногда на подступах к полю разворачивалась настоящая «битва за урожай».
Например, осенью 1941 г. гитлеровцы рассчитывали заготовить в Клетнянском районе Орловской области более 600 тонн хлеба, около 3 тыс. тонн картофеля и другие продукты. Однако крестьяне не вывезли на заготовительные пункты ни одного килограмма зерна и картофеля. Весь урожай 1941 г. был распределен и надежно спрятан.
Об эффективности можно судить по одному Карпатскаму рейду соединения С. А. Ковпака. Его участники прошли по тылам врага около 2 тыс. км, уничтожив более 5 тыс. солдат и офицеров, пустив под откос 12 эшелонов, разгромив 17 крупных гарнизонов противника, уничтожено 170 автомашин. В Карпатах были взорваны 32 нефтевышки, 2 нефтеперегонных завода.
Мало того, сковав вокруг себя две полнокровные дивизии и всех украинских националистов, соединение умудрилось выйти с Карпат тремя группами по 500-1000 человек и вернуться в Центральную Украину.
Население четко разделяло партизан на регулярных и «диких». «Дикие» партизаны, или, как еще их называли, «зеленые», не были связаны с армейским командованием или органами НКВД и НКГБ. Особенно это было характерно в начале войны, в 1941–1942 годах. Позже, с появлением в тылу противника оперативных групп НКВД все «дикие» вынуждены были влиться в крупные партизанские формирования. Кто не захотел, тот был уничтожен. Они жили, стараясь не вызывать подозрений, среди деревенского населения и, казалось, занимались мирным трудом, как все крестьяне. Ночью они покидали свою деревню для проведения диверсии. Они собирали сведения о дислокации немецких войск, их составе, силах и средствах, о местах стоянок и маршрутах передвижения, давали приют связным партизанских соединений, находили проводников и снабжали продовольствием партизанские отряды и диверсионные группы спецназа, проходившие через их деревню. Поскольку «дикие» партизаны жили в непосредственной близости от немецких войск и общались с оккупационной администрацией, то некоторым из них удавалось получить работу в органах власти, что способствовало высокому качеству собираемой ими развединформации. «Дикие» для оккупантов были опасным противником. Именно они часто являлись исполнителями враждебных акций, от которых фашисты могли защититься лишь с большим трудом.
Если регулярные партизанские формирования проводили крупные диверсионные акции, то «дикие» вели войну из-за угла, беспланово и никому не подчиняясь, что не позволяло немецким спецслужбам выследить таких партизан и уничтожить.
Таковым был, например, действовавший в Красном сельсовете партизан-одиночка Иван Москаленко (Ванька-бандит), освобожденный немцами из тюрьмы, куда попал перед войной за поножовщину в пьяной драке; он нанес немцам такой урон, что они вынуждены были назначить за его голову баснословную сумму. Первое оружие он раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку, о которую немецкий мотоциклист отрезал голову. В одиночку И. Москаленко уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спавшими курсантами в деревне Сутоки Красного сельсовета, забросав его темной ночью противотанковыми гранатами. Погиб он, нарвавшись на засаду, когда средь бела дня ехал на тройке лошадей в деревню Сутоки, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Немцам досталась только окровавленная фуражка. Сам партизан, отстреливаясь, ушел в лес. Нашел его мертвым с пулеметом в руках мальчишка, который жил вместе с ним в землянке на болотистом островке.
По жестокости к немцам и их пособникам «дикие» партизаны значительно превосходили регулярных партизан, так как не были ограничены рамками строгой воинской дисциплины, как в крупных партизанских соединениях, Действия «диких» партизан в начале оккупации отличались особым коварством по отношению к отдельным немецким солдатам или полицейским. «Дикие» проводили диверсии и убивали немецких солдат с целью добычи продуктов, одежды, обуви, оружия и боеприпасов, то есть тех необходимых ресурсов, без которых невозможно было прожить в лесу. Засады они устраивали на глухих дорогах, крупных диверсий не проводили.
Для охраны транспортных коммуникаций от диверсий с весны 1942 года оккупанты начали привлекать жителей близлежащих к ним деревень. Полицейские расставляли людей на расстоянии 200 метров друг от друга, снабжая их пустыми жестяными банками или бидонами, в которые те должны были бить, заметив партизан. Полицейские, реже — немецкие солдаты, размещались в укрытиях. Партизанам достаточно было выкрикнуть какую-нибудь угрожающую фразу в адрес невольных охранников или выстрелить, как сторожа начинали неистово трезвонить в жестянки. Каратели открывали огонь. Охрана, естественно, в панике разбегалась. Когда стрельба затихала, партизаны неподалеку приступали к минированию.
Потом немцы изменили систему охраны. За семьей закреплялся участок дороги, и если на нем происходил подрыв машины или солдата, то ответственная за участок семья уничтожалась. Партизанам пришлось выбирать неохраняемые участки. Для разминирования дорог немцы начали использовать борону, в которую запрягались люди (лошадей оккупанты берегли). На безопасном удалении за бороной двигалась охрана из немецких солдат или полицейских. Первыми этот способ разминирования дорог в Идрицком и Себежском районах применили латышские каратели.
Сотрудники гестапо считали, что каждый арестованный ими человек располагает хоть какой-то информацией о подрывной деятельности. Даже тех людей, в отношении которых отсутствовали прямые улики, подвергали пыткам «на всякий случай», так как, может быть, допрашиваемый хоть что-нибудь, но расскажет.
Процесс, начавшись, становился необратимым. Если арестованный не давал показаний под мягкими пытками, к нему применялись более жесткие, под которыми человек иногда умирал, прежде чем гестаповцы убеждались, что он действительно ничего не знает. Обычным делом было отбивание почек. Иногда били до тех пор, пока лицо не превращалось в бесформенную, лишенную зубов массу. Гестапо имело стандартный набор орудий пыток: тиски, с помощью которых раздавливали яички, электроды передачи разряда электрического тока от пениса на задний проход, стальной обруч для сдавливания костей головы, паяльник, использовавшийся в различных комбинациях пыток. Причем во всех отделениях гестапо с допрашиваемыми работали поразительно одинаковыми способами как на территории Германии, так и на территории оккупированных стран, что говорит о том, что гестаповцы руководствовались едиными для всех методиками проведения допросов.
У тех, кто погиб в ту страшную войну, была святая ответственность перед будущим. Не навязанная свыше, а своя.
Они не искали оправданий, почему пошли в полицию или дивизию СС. Не искали, потому что не пошили.
Мы ничем не можем отблагодарить павших в той войне, кроме как нашей памятью об их подвиге.
Один пример: только белорусские партизаны за время «рельсовой войны» подорвали 836 эшелонов, в том числе 3 бронепоезда, вывели из строя 6343 вагона и платформы, 18 водокачек, разрушили 184 железнодорожных моста и 556 мостов на грунтовых и шоссейных дорогах, уничтожили 119 танков и бронемашин, 1429 автомашин, разгромили 44 вражеских гарнизона {801}.
http://protown.ru/information/hide/5
http://cigarrros.livejournal.com/82
Выйдя на северо-восток, партизаны не давали немцам спокойно передвигаться по железной и шоссейным дорогам Псков — Луга. Немцам приходилось выделять большие силы для борьбы с партизанами и охраны своих коммуникаций, складов, штабов, аэродромов. На это уходило ежедневно не менее двадцати тысяч солдат, то есть более дивизии - 20 полнокровных пехотных полков.
Население поддерживало партизан, кормило и одевало, сдавало продукты на партизанские базы. Сотни девушек и женщин, жительниц окрестных деревень, вязали для них носки и варежки. Нашлись мастера, которые изготовили для партизан 500 пар лыж. (А ведь за каждую не сданную пару лыж оккупационные власти грозили расстрелом!)
Известен подвиг старика колхозника деревни Мухарево Михаила Семенова. Немцы велели ему привести их к штабу партизан, который находился от Мухарева всего лишь в семи километрах. Михаил Семенов водил карателей по лесу целую ночь, да завел туда, откуда не выйти. Разъяренные враги убили проводника.
Но он — не единственный «Сусанин» на Псковщине. Лесник из деревни Нартово Опочецкого района И. С. Сорокин в половодье завел карателей в воду — под пули партизан. Такой же подвиг совершил Герой Советского Союза Матвей Кузьмин — великолуцкий крестьянин с добрым русским лицом, сторож из колхоза «Рассвет».
Из Партизанского края в осажденный Ленинград был отправлен обоз с продовольствием; 223 подводы двинулись по лесам. Более ста километров прошли они до линии фронта.
Партизанский край просуществовал до сентября 1942 года. Немцы направляли против него несколько крупных карательных экспедиций, поддержанных танками и авиацией. Последняя карательная экспедиция (четвертая по счету) длилась с 7 августа по 22 сентября 1942 года. В ней участвовало свыше шести тысяч солдат пехоты. Немцам удалось занять территорию Края. Деревни были уничтожены. Партизаны ушли в другие районы. Некоторые бригады вышли за линию фронта, были переформированы и вновь направлены в тыл врага.
Летом 1942 года партизанской разведкой перед нашими фронтами было обнаружено местонахождение 240 дивизий противника.
Большая концентрация партизанских сил вынуждала немецкое командование все чаще и чаще проводить карательные мероприятия, направленные против партизан и сочувствующего им населения, превращая территорию районов в выжженную, безжизненную пустыню. В совершенно секретном приказе командования группы армий «Центр» за № 1086/43 говорилось: «У партизан четкая организация, в их рядах много красноармейцев, они хорошо вооружены, особенно автоматическим оружием, и поддерживают тесную связь как между собой, так и с Красной армией».
У немцев и партизан была своя тактика уборки выращенного крестьянами урожая. Немцы выгоняли в поле жителей и заставляли их работать под охраной солдат или полицейских, направляли для выполнения работ свои хозяйственные подразделения и гарнизоны полиции, устраивали ночные налеты на деревни для изъятия уже собранного днем на полях зерна, гороха и картофеля. На участке между деревнями Дедино и Ляхово немцами был создан кочующий гарнизон. Он состоял из заготовителей числом до 500 человек, на вооружении которых имелись батальонные минометы, пушки и танк. Партизаны старались опередить заготовителей с уборкой урожая, нападали на них из засад. Иногда на подступах к полю разворачивалась настоящая «битва за урожай».
Например, осенью 1941 г. гитлеровцы рассчитывали заготовить в Клетнянском районе Орловской области более 600 тонн хлеба, около 3 тыс. тонн картофеля и другие продукты. Однако крестьяне не вывезли на заготовительные пункты ни одного килограмма зерна и картофеля. Весь урожай 1941 г. был распределен и надежно спрятан.
Об эффективности можно судить по одному Карпатскаму рейду соединения С. А. Ковпака. Его участники прошли по тылам врага около 2 тыс. км, уничтожив более 5 тыс. солдат и офицеров, пустив под откос 12 эшелонов, разгромив 17 крупных гарнизонов противника, уничтожено 170 автомашин. В Карпатах были взорваны 32 нефтевышки, 2 нефтеперегонных завода.
Мало того, сковав вокруг себя две полнокровные дивизии и всех украинских националистов, соединение умудрилось выйти с Карпат тремя группами по 500-1000 человек и вернуться в Центральную Украину.
Население четко разделяло партизан на регулярных и «диких». «Дикие» партизаны, или, как еще их называли, «зеленые», не были связаны с армейским командованием или органами НКВД и НКГБ. Особенно это было характерно в начале войны, в 1941–1942 годах. Позже, с появлением в тылу противника оперативных групп НКВД все «дикие» вынуждены были влиться в крупные партизанские формирования. Кто не захотел, тот был уничтожен. Они жили, стараясь не вызывать подозрений, среди деревенского населения и, казалось, занимались мирным трудом, как все крестьяне. Ночью они покидали свою деревню для проведения диверсии. Они собирали сведения о дислокации немецких войск, их составе, силах и средствах, о местах стоянок и маршрутах передвижения, давали приют связным партизанских соединений, находили проводников и снабжали продовольствием партизанские отряды и диверсионные группы спецназа, проходившие через их деревню. Поскольку «дикие» партизаны жили в непосредственной близости от немецких войск и общались с оккупационной администрацией, то некоторым из них удавалось получить работу в органах власти, что способствовало высокому качеству собираемой ими развединформации. «Дикие» для оккупантов были опасным противником. Именно они часто являлись исполнителями враждебных акций, от которых фашисты могли защититься лишь с большим трудом.
Если регулярные партизанские формирования проводили крупные диверсионные акции, то «дикие» вели войну из-за угла, беспланово и никому не подчиняясь, что не позволяло немецким спецслужбам выследить таких партизан и уничтожить.
Таковым был, например, действовавший в Красном сельсовете партизан-одиночка Иван Москаленко (Ванька-бандит), освобожденный немцами из тюрьмы, куда попал перед войной за поножовщину в пьяной драке; он нанес немцам такой урон, что они вынуждены были назначить за его голову баснословную сумму. Первое оружие он раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку, о которую немецкий мотоциклист отрезал голову. В одиночку И. Москаленко уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спавшими курсантами в деревне Сутоки Красного сельсовета, забросав его темной ночью противотанковыми гранатами. Погиб он, нарвавшись на засаду, когда средь бела дня ехал на тройке лошадей в деревню Сутоки, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Немцам досталась только окровавленная фуражка. Сам партизан, отстреливаясь, ушел в лес. Нашел его мертвым с пулеметом в руках мальчишка, который жил вместе с ним в землянке на болотистом островке.
По жестокости к немцам и их пособникам «дикие» партизаны значительно превосходили регулярных партизан, так как не были ограничены рамками строгой воинской дисциплины, как в крупных партизанских соединениях, Действия «диких» партизан в начале оккупации отличались особым коварством по отношению к отдельным немецким солдатам или полицейским. «Дикие» проводили диверсии и убивали немецких солдат с целью добычи продуктов, одежды, обуви, оружия и боеприпасов, то есть тех необходимых ресурсов, без которых невозможно было прожить в лесу. Засады они устраивали на глухих дорогах, крупных диверсий не проводили.
Для охраны транспортных коммуникаций от диверсий с весны 1942 года оккупанты начали привлекать жителей близлежащих к ним деревень. Полицейские расставляли людей на расстоянии 200 метров друг от друга, снабжая их пустыми жестяными банками или бидонами, в которые те должны были бить, заметив партизан. Полицейские, реже — немецкие солдаты, размещались в укрытиях. Партизанам достаточно было выкрикнуть какую-нибудь угрожающую фразу в адрес невольных охранников или выстрелить, как сторожа начинали неистово трезвонить в жестянки. Каратели открывали огонь. Охрана, естественно, в панике разбегалась. Когда стрельба затихала, партизаны неподалеку приступали к минированию.
Потом немцы изменили систему охраны. За семьей закреплялся участок дороги, и если на нем происходил подрыв машины или солдата, то ответственная за участок семья уничтожалась. Партизанам пришлось выбирать неохраняемые участки. Для разминирования дорог немцы начали использовать борону, в которую запрягались люди (лошадей оккупанты берегли). На безопасном удалении за бороной двигалась охрана из немецких солдат или полицейских. Первыми этот способ разминирования дорог в Идрицком и Себежском районах применили латышские каратели.
Сотрудники гестапо считали, что каждый арестованный ими человек располагает хоть какой-то информацией о подрывной деятельности. Даже тех людей, в отношении которых отсутствовали прямые улики, подвергали пыткам «на всякий случай», так как, может быть, допрашиваемый хоть что-нибудь, но расскажет.
Процесс, начавшись, становился необратимым. Если арестованный не давал показаний под мягкими пытками, к нему применялись более жесткие, под которыми человек иногда умирал, прежде чем гестаповцы убеждались, что он действительно ничего не знает. Обычным делом было отбивание почек. Иногда били до тех пор, пока лицо не превращалось в бесформенную, лишенную зубов массу. Гестапо имело стандартный набор орудий пыток: тиски, с помощью которых раздавливали яички, электроды передачи разряда электрического тока от пениса на задний проход, стальной обруч для сдавливания костей головы, паяльник, использовавшийся в различных комбинациях пыток. Причем во всех отделениях гестапо с допрашиваемыми работали поразительно одинаковыми способами как на территории Германии, так и на территории оккупированных стран, что говорит о том, что гестаповцы руководствовались едиными для всех методиками проведения допросов.
У тех, кто погиб в ту страшную войну, была святая ответственность перед будущим. Не навязанная свыше, а своя.
Они не искали оправданий, почему пошли в полицию или дивизию СС. Не искали, потому что не пошили.
Мы ничем не можем отблагодарить павших в той войне, кроме как нашей памятью об их подвиге.
Один пример: только белорусские партизаны за время «рельсовой войны» подорвали 836 эшелонов, в том числе 3 бронепоезда, вывели из строя 6343 вагона и платформы, 18 водокачек, разрушили 184 железнодорожных моста и 556 мостов на грунтовых и шоссейных дорогах, уничтожили 119 танков и бронемашин, 1429 автомашин, разгромили 44 вражеских гарнизона {801}.
http://protown.ru/information/hide/5
http://cigarrros.livejournal.com/82
или создать PDF
0 коммент. :
Отправить комментарий
Для того, чтобы ответить кому-либо, нажимайте кнопку под автором "Ответить". Дополнительные команды для комментария смотрите наведя мышку на надпись внизу формы комментариев "Теги, допустимые в комментариях".
Тэги, допустимые в комментариях