Новая индустриализация? ВТО - Часть 6

ВТО: Индустриализация нам не грозит


На мои посты об индустриализации пришло множество отзывов, среди которых вполне ожидаемые: не буди лихо, не нужна нам насильственная индустриализация. Ну, если так как-нибудь тишком да ладком – тогда ладно, а чтоб опять вздёргивать страну на дыбы – это – спасибо, не надо, нахлебались.

Собственно говоря, это – выбор. Чего мы как народ хотим: быть сильными и независимыми или слабыми и зависимыми. Тут, конечно, подвох: при слабой и зависимой стране кое-кому и, возможно, многим, житься будет (и уже живётся) очень даже прилично – в обывательском смысле, в смысле «дочки-дачки». Собственно, об этом и бурлила когда-то Перестройка: не хотим величия – дайте колбасы. И ведь реально – дали. Ну, не всем, не всем. Очень многие свой уровень
жизни не повысили – понизили. Но и эта проблема решена – словесно. Кому не досталось от новых благ – те объявлены «лохами» и «лузерами». Они не вписались в новую экономическую реальность – значит. сами виноваты, и жалеть их нечего. (Ну, разве что накануне выборов, кандидатам левых партий). Кто-то из них там где-то вымирает – ну и что? Кто сказал, что нас должно быть сто пятьдесят миллионов, а не сто или даже меньше? А так – вон торговые центры повсюду, евроремонт в ватерклозете – ну, вы меня понимаете.


Был, помню, в брежневские времена анекдот такой, антисоветский. Стоят ветераны ВОВ у ларька в очереди за пивом. Один говорит: «Эх, напрасно мы сражались. Победили б немцы – пили бы теперь баварское». Так вот с опозданием на сорок лет – так и случилось. Они – победили, а мы – пьём баварское. (Ну, или что-то в этом роде: я не разбираюсь в сортах пива). 

Здесь проявляется неустранимое противоречие между маленьким человеческим удобством, приятностями его маленькой коротенькой жизни и - благом того целого, которое называется народ, государство, с его тысячелетней жизнью-историей. Эти блага никогда полностью не совпадают. Иногда они радикально противоречат друг другу, иногда сближаются, но не совпадают никогда. Разумеется, мудрый правитель старается найти разумный компромисс между благом отдельного человека и целого государства, но конфликт всегда есть и будет. 

Так вот, начиная новую индустриализацию, потребуется действовать во многом ПРОТИВ интересов, желаний и приятностей многих-многих маленьких людей. Против их СЕГОДНЯШНИХ, сиюминутных интересов. А других они, собственно, и не знают, они для них – за горизонтом. Какое-то там будущее величие, независимость? О чём это вы лепечете? Вон отцы-деды впахивали за это ваше величие – хотите, чтоб и мы тоже? Мы хотим жить как НОРМАЛЬНЫЕ люди – с тачками, курортами и торговыми центрами. 

Никакая индустриализация невозможна при современном демократическом правлении. Просто-напросто потому, что при нём невозможен никакой серьёзный поворот и резкий манёвр. Ничего, всерьёз отклоняющегося от имеющегося положения, – сделать нельзя. Демократия по сути вещей в более или менее длительной перспективе обречена на гниение. (Замечание на всякий случай. Сейчас принято сомневаться в том, что у нас демократия: подделывают-де результаты выборов, Путин долго сидит. На самом деле, сам факт подделки результатов говорит о демократии: при настоящей монархии или диктатуре – просто делают, что надо, а ничего не подделывают). 

Поговорить об индустриализации, принять какую-нибудь там целевую программу – это пожалуйста, но делать – никто не будет. С этим мог справиться только красный монарх Сталин, который не боялся ответственных решений и силовых методов. 

Собственно, происходящее сегодня прямо указывает, что никакая индустриализация нам не грозит. Вступление в ВТО – это дело. А дело – всегда лучше слов показывает истинные намерения. Вступление в ВТО – это признание и консервация отсталости. Мы как народ сошли с исторической дистанции и внутренне примирились, что отстали навсегда. Помню, в Перестройку обновлённые и свободные СМИ с мазохистским восторгом повторяли: вот в этой отрасли мы отстали навсегда, и тут тоже отстали навсегда, и там отстали. Тогда отсталость была, но не во всём и уж точно не навсегда, но ХОТЕЛОСЬ (да-да, именно хотелось!), чтоб уж навсегда, чтоб не было причины рыпаться и рвать жилы. 

О ВТО мне хотелось бы написать отдельно и более обстоятельно. Сегодня только то, что касается нынешней темы – индустриализации. ВТО – это снятие таможенных барьеров. То есть и от нас и к нам – товары будут ездить беспрепятственно. Ну, или почти беспрепятственно, потому что ничего стопроцентного на свете не бывает. То есть металл, удобрения, лес – всё свободно будет уезжать туда. А готовые изделия будут столь же беспрепятственно приезжать сюда. В сущности, это уже происходит, но есть кое-какие затруднения. Металл наш не пускают в желаемом количестве. Лекарства там, на их родине, вроде как облагаются какими-то налогами, которых теперь не будет. «Теперь лекарства станут доступнее», - бодро-елейными голосами известили нас дикторы (пардон, телеведущие) центральных каналов в светлый день введения нас во храм цивилизации и прогресса. И это действительно прекрасно: старушки сэкономят свои пенсионные грошики, а работающим не будет дьявольского искушения завести у себя эту самую фармацевтику. Чего её заводить-то – раз всё так благостно и доступно? Международное разделение труда опять же – кто-то варит сталь, кто-то – таблетки с микстурами. Так ведь, кажется, это предписано учебниками «экономикса». 

Нас устраивает такое разделение труда? По-видимому, устраивает, если мы туда столь давно и столь упорно стремились. Настолько упорно, что не смеем закрыться даже от субсидированной продукции чужого агропрома. И предлагаем своим земледельцам сыграть в любимую тем же «экономиксом» «идеальную конкуренцию»: с той стороны продукция субсидируется, а с нашей – нет.

Многие говорят: вступление в ВТО ничего принципиально не изменит. И я говорю: не изменит. Только укрепит и укоренит существующий порядок вещей. Чтоб уж точно никакого сдвига не произошло. Чтоб никакого собственного серьёзного производства у нас не возникло. Потому что в этом гипотетическом случае оно, молодое, неокрепшее и неумелое, будет – по нашему же собственному решению – конкурировать с теми, кто умеет это самое делать лучше и дешевле. 

Практика показывает, что производство у нас получает толчок, когда иностранные товары оказываются недоступными – ввиду дороговизны или просто их нет. В кризис 1989 г., когда доллар с шести рублей скакнул на двадцать и больше, - оказалось выгодно производить в России; тогда более-менее простые и близкие к потребителю отрасли получили хороший импульс развития. Но довольно быстро рост цен на нефть привёл всё к тому, что купить легче, чем сделать. При высоком рубле отечественное производство всё больше превращается в хобби, в самодеятельность – что-то вроде домашнего вязания и заготовки варенья. (Даже вязание – экономически разумнее: готовая вещица стоит в разы дороже самодельной, если не включать в цену свой труд). 

Так что Россия, вступив в ВТО, сделала свой выбор: мы хотим быть второсортной, периферийной страной. Таков наш выбор. Разумеется, любой выбор – не навсегда. Но на сегодня – это так. Можно сколько угодно надувать щёки, махать флагами и делать «жёсткие» заявления: дела говорят лучше слов.

Сказать, что я не понимаю наших начальников – нельзя. Понимаю. Нет у них сил переломить ситуацию. Нет энергии, твёрдости, воли, веры. И они идут на поводу у ситуации. И вступление в ВТО наличное положение вещей укрепляет. А то, что никто не митингует, ничего не требует и вообще разговоров об этом существенно меньше, чем о легендарном Химкинском лесе, - так вот это только доказывает мою давнюю мысль: важнейшее – не замечается. Чехов говорил что-то вроде этого: люди пьют чай и говорят о пустяках, а на самом деле происходят самые важные события, рушатся судьбы… 

Пока оппозиция спорит, как Бобчинский и Добчинский, кто что первый сказал, принято решение, закрепляющее отсталость России. И никто не почесался. Интересно, правда, устроена жизнь? 

БЕСПОЧВЕННЫЕ МЕЧТАНИЯ 

Николай II на собственной инаугурации облажался: ляпнул вместо «беспочвенные мечтания» - «бессмысленные мечтания» (это он о народном представительстве). Но прошёл десяток лет и мечтания оказались не такими уж беспочвенными. Так что в любом случае думать о возможных сценариях развития событий – нужно, как бы мало нам ни была свойственна любая предусмотрительность. И об индустриализации думать – нужно. Вон Америка думала о том, как завалить Советский Союз десятилетиями. Так что иметь разные сценарии развития событий – необходимо. То, что сегодня кажется мечтой, иллюзией, почти бредом – завтра может оказаться делом спешным и насущным. 

Так какова же роль иностранцев в нашей будущей индустриализации? 

Я не думаю, чтобы пресловутые «иностранные инвесторы» могли сыграть в этом деле значительную роль. Мы не Китай, не Индонезия: у нас нет дешёвой и дисциплинированной рабочей силы. Мы много о себе понимаем (в хорошем и плохом смыслах этого выражения), мы расхлябаны, хотя нередко изобретательны. Мы не любим однообразную механическую работу. У нас холодный климат и плохие дороги – так что притока желающих разместить у нас производства ожидать не приходится. Я думаю, за двадцать с лишним лет, что существует такая возможность, они бы не преминули ею воспользоваться. И это, знаете, к лучшему.

И главное, как писали в букварях эпохи ликбезов, «мы не рабы, рабы не мы». Не будут русские дисциплинированно трудиться за восемь долларов в день, как это делают вьетнамцы и индусы на строительстве дубайских небоскрёбов. Я их там видела: они - не мы, это другое. 

Ну и слава Богу, что другое! И надо идти своим путём. Мне кажется, во время сталинской индустриализации этот верный путь был нащупан. 

Мы арендуем в двух зданиях помещение на задах Электродного завода. Завод так или иначе пережил «Катастройку» 90-х годов, сохранился, кое-что по-прежнему, производит, хотя множество площадей продал под офисы, склады, торговые помещения. Но я, собственно, не о том. Этот завод был построен в 1933 году по немецкому проекту. Станки и технология были немецкими. Но с самого начала дело ставилось так, чтобы это был строго наш завод – и так и случилось. Во время войны он был эвакуирован в Новосибирск, и там впоследствии остался клон этого завода, а исходный – вернулся в Москву. Более того, поблизости от завода возник НИИ Графит, который выполнял научные разработки в интересах производства электродов, изделий порошковой металлургии и т.п. 

Способность расти и развиваться указывает на то, что дело живое, оно освоено. Это как растение: оно может укорениться и давать плоды и семена, из которых вырастут новые растения, а может просто постоять некоторое время в вазе, а потом завянуть, и потребуется новое. Во время сталинской индустриализации был взят курс на укоренение. Ставилась задача научиться создавать такие же производства – уже самим. И – и научились. И правильно, что первостепенное значение придавалось подготовке специалистов – инженеров, техников, квалифицированных рабочих. Потому что индустриализация – это в первую очередь квалификация народа. У нас одно время работала уборщицей бывшая работница этого завода, так она старомодно гордилась, что изделия из материала её завода летали в Космос. 

Был дух освоения и ПРИсвоения. Новые люди, пришедшие из тёмных народных низов, не просто занимали барские квартиры – они старались освоить барские культурные навыки, выучиться, стать не хуже буржуазных и иностранных спецов. Есть такой прекрасный роман Ирины Головкиной, внучки композитора Римского-Корсакова, - «Побеждённые», написанный в 30-е годы. Написан он с точки зрения «бывших» - аристократов, пострадавших от революции. Но там есть очень симпатичный персонаж – бывший рабочий, который исступлённо учится, чтобы стать всего лишь фельдшером. Вот именно так и учились, и работали в то время. Лозунг того времени «Догнать и перегнать» - воспринимался многими как личная цель. 

Можно опираться на западные технологии, но они должны усваиваться, перерабатываться и становиться частью собственной технологической культуры. 

Они должны именно присваиваться, а не оставаться чем-то отдельным, чуждым и недостижимым. Вот этот дух присвоения был утрачен к брежневскому времени. С одной стороны, у нас к тому времени выросли и свои технические кадры, и свои заводы во множестве, и передовые технологии имелись. Но, с другой стороны, дух достижения, соревнования, стремления сделать лучше, доказать, показать – всё это как-то сошло на нет. Фиатовский автомобильный завод в Тольятти производил, конечно, автомобили, но не повлиял на общую отсталость автомобильной отрасли. Купили у итальянцев несколько обувных фабрик, но ничему не научились. Как-то неохота было. Именно в ту эпоху мы всенародно признали себя отсталыми, хотя по сравнению с 30-ми годами были как раз очень передовыми. Дух освоения и присвоения смерк и скукожился. А ведь всё материальное рождается в духе и от духа.

В начале 80-х я работала в Минвнешторге. Там этот дух был просто разлит, этим дышали. Чего выдумывать? Уже всё выдумали. Надо взять готовое – да и дело с концом. Благо при Брежневе было чем заплатить. Даже теорию такую выдумали, что это-де самый прогрессивный подход: мы покупаем не товары, а орудия и технологии их производства. Само по себе это верно, но при том подходе, точнее, при том состоянии духа – не приводило к развитию.

К развитию приводит только та техника и технология, которая переплавилась в человеческий капитал. А показателем этого является способность создавать новые поколения этой самой техники, использовать эти знания для создания совсем другой техники и совсем других технологий. Вот к этому следует стремиться, а не просто покупать станки, инструменты или целые заводы. Срок жизни техники сегодня – несколько лет (хотя недавно в Германии я встретили действующий станок – свой ровесник). Так что главное, что может сделать иностранная техника, - это стимулировать дух изобретательства, новаторства в нашем народе. Если этого нет – не избежать нам участи страны отсталой и неразвитой. Потому что отсталость – она тоже разная бывает. Отсталый – тот, кто учится, но ещё не научился. Но он идёт вперёд, он учится, и – научится и, возможно превзойдёт учителя. А есть отсталый, который навсегда останется отсталым. Он никуда не идёт. Он точно знает, что передовые рубежи – не для него. 

Сегодня мы находимся в этом втором положении. Но это не значит, что так будет всегда. Захотим развиваться – надо хотя бы понимать, что такое развитие, а что, наоборот, регресс и упадок. Это вовсе не так очевидно, как кажется на первый взгляд.


Продолжение: Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4  Часть 5 

Другие работы автора: Невежество и мракобесие

Источник