ТАЙНЫ ВОЙНЫ: Первые камни в фундамент Большой тройки

ЮРИЙ РУБЦОВ
доктор исторических наук

Их закладывали под руководством начальника советской военной разведки генерала Филиппа Голикова.

К чести наших будущих союзников по антигитлеровской коалиции, свою позицию после нападения гитлеровской Германии на СССР они обозначили сразу же. Ставшие через непродолжительное время (наряду с И. В. Сталиным) членами Большой тройки У. Черчилль и Ф. Рузвельт однозначно
высказались за всемерную поддержку и помощь Советскому Союзу: британский премьер-министр уже 22 июня, американский президент – 24 июня. Однако характер помощи, масштабы, сроки её оказания оказались за рамками деклараций западных лидеров.

Острейшая ситуация на фронте, огромные жертвы, которые несла Красная Армия, её крайняя нужда в вооружении – всё требовало как можно быстрее поставить сотрудничество с обозначившимися союзниками на практические рельсы. Для налаживания союзнических контактов решением ГКО СССР от 5 июля 1941 года была сформирована и направлена в Лондон советская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Филиппом Голиковым.

Почему именно Голикову, начальнику Разведывательного управления Генштаба РККА, было доверено решать столь важную военно-дипломатическую задачу? Строевой командир на протяжении многих лет, он не имел ни малейшей практики дипломатической работы, никогда не был за границей, не говорил на иностранных языках. О мотивах решения Сталина можно лишь догадываться, но, вероятно, именно опыт Голикова как руководителя военной разведки и опытного военачальника сыграл здесь определяющую роль.

Сталин лично продиктовал, каких именно видов вооружения и стратегических материалов следовало добиваться от англичан – зенитные и противотанковые орудия, пулемёты, винтовки; острую потребность Красная Армия испытывала также в самолётах, особенно бомбардировщиках, авиационных бомбах, броне, горючем.

Но Сталин понимал союзнические отношения значительно шире – и как предусматривающие совместные военные действия против общего врага. Поэтому Голикову было поручено поставить перед правительством короля Георга VI вопрос о последовательном осуществлении следующих операций: 1) высадки значительного десанта британских войск на севере Франции (данная операция рассматривалась как «особенно важная», и Москва рассчитывала на её осуществление в кратчайшие сроки: «если не сейчас, то хотя бы через месяц»); 2) создания общего фронта на севере Европы, что было необходимо для обеспечения морских коммуникаций между СССР и его союзниками; 3) начала боевых действий английских войск на Балканах. Кроме того, советские военные дипломаты должны были настаивать на значительном усилении бомбардировок германской территории британскими ВВС.

6 июля советская миссия вылетела из Москвы. В её состав, кроме генерала Голикова, входили два его заместителя: по вопросам ВМФ – контр-адмирал Н. М. Харламов и по вопросам ВВС – полковник Г. П. Пугачёв (начальник отдела военно-технической и экономической информации РУ Генштаба), а также несколько должностных лиц, представлявших Наркомат обороны, Разведуправление Генштаба, военный атташат в Лондоне.

Официальные контакты с британской стороной начались с приёма у министра иностранных дел А. Идена. Последний встретил Голикова и сопровождавшего его посла И. М. Майского радушно. Иден сочувственно отнёсся к предложениям организовать совместные боевые действия в районе Заполярья, а также к идее открытия второго фронта на севере Франции, правда, от прямых ответов уклонился, посоветовав обсудить вопросы с руководителями военных ведомств.

К своему глубокому сожалению, Голиков убедился в том, что последние не очень-то верили в способность СССР долго сопротивляться германскому нашествию и не были настроены на предоставление Красной Армии быстрой и эффективной помощи. Например, военный министр Г. Моргенсон, которому члены миссии нанесли визит, по воспоминаниям адмирала Н. М. Харламова, оказался «ярым противником сотрудничества… Он вообще не видел смысла в англо-советском военном союзе».

Новое разочарование ждало советских представителей на встрече с начальниками штабов – Генерального, Главного штаба ВВС и Главного морского, – хотя с нею связывались повышенные ожидания. Лишь на уровне заместителей начальников штабов удалось перевести в практическую плоскость некоторые волновавшие Голикова и его товарищей вопросы – о помощи в эвакуации со Шпицбергена советских горняков и об участии в боевых действиях на морских коммуникациях в Арктике нескольких боевых кораблей британских ВМС (места для их базирования в Кольском заливе предоставляла советская сторона). В то же время предложение о занятии англичанами архипелага Шпицберген и острова Медвежий, принадлежащих Норвегии, для предотвращения их захвата немцами поддержки не встретило.

Чтобы побудить партнёров к встречным шагам, советская сторона согласилась в случае совместной операции на Севере взять на себя обеспечение их войск и сил флота горючим, заявила о готовности делиться разведданными об авиации противника, показать англичанам нашу авиационную технику и организовать посещение ими передовой.

Из всех британских военных наиболее честно к союзническим обязательствам отнесся морской министр А. Александер. Во многом благодаря именно его поддержке 20 июля 1941 года британское адмиралтейство направило в Советский Союз первую «ласточку» – минный заградитель «Адвенчур» с грузом глубинных бомб, магнитных мин, парашютов и некоторых других военных материалов. Правда, ни одна просьба о поставке для нужд Красной Армии самолётов, зенитных орудий, крупнокалиберных пулемётов, ряда других образцов вооружения и материалов, о которых шла речь на переговорах Голикова в Лондоне, в июле удовлетворена не была.

Удалось приступить и к совместным военным действиям флотов двух стран на Севере. 30 июля королевские ВВС при поддержке сил советского Северного флота нанесли бомбовый удар по базам противника в Киркенесе и Петсамо.

К этому времени Филипп Голиков находился уже в США. 17 июля на «ближней» даче Сталина в Кунцево генерал обстоятельно проинформировал Сталина о результатах своих контактов на Британских островах. Но хозяин дачи уже смотрел дальше, считая, что куда более действенную помощь может оказать Америка. Филипп Иванович получил приказ срочно вылететь в США: прозондировать настроения в высших кругах страны, срочно организовать приобретение вооружения и стратегических материалов, изучить условия, на которых нашей стране мог быть предоставлен финансовый заём.

В Вашингтоне Голиков со всей силой ощутил влияние на реальную политику изоляционистских кругов, а то и откровенных пронацистских лоббистов. Было известно, например, что военно-морской министр США Ф. Нокс в июле заключил с министром финансов Г. Моргентау пари, утверждая, что к сентябрю 1941 года немцы возьмут Ленинград, Москву, Киев, Одессу. В таких условиях стоило ли помогать русским?

Ровно месяц пробыл Голиков в США. Ему удалось встречаться и вести переговоры практически со всеми сколько-нибудь значимыми фигурами политики и бизнеса, установить доверительные отношения с теми из них, кто проявил набольшую заинтересованность в успешной деятельности миссии. Среди последних Голиков выделял К. Халла – государственного секретаря США, а также двух министров: финансов Г. Моргентау и внутренних дел Г. Икеса. Хождения по коридорам власти перемежались визитами на заводы и в мастерские, посещением Абердинского полигона в штате Мэриленд для осмотра боевой техники. Удалось разместить заказы на сумму около 70 млн долларов на поставку крайне необходимых СССР стратегических материалов.

Важнейшее значение имела встреча с президентом Ф. Рузвельтом. По собственному признанию Голикова, он и посол К. А. Уманский не стали миндальничать и жёстко заговорили о низкой результативности контактов с американскими официальными лицами. Хозяин Белого дома признал, что ему самому надоели бесконечные словопрения, которыми подменяются меры по организации помощи союзнику. Но сам пока мог дать лишь одну конкретную информацию – о 200 самолётах Р–40Е «Киттихоук» из той большой партии, которую США начали переправлять в Великобританию. Под давлением Вашингтона англичане согласились переуступить истребители Советскому Союзу.

Даже несмотря на вмешательство президента, американскую бюрократию преодолеть было трудно. Советским представителям приходилось, выражаясь словами Филиппа Ивановича, зубами вырывать то, что было обещано американским правительством для покрытия нужд Красной Армии.

И в этом смысле назначение руководителем военной миссии именно генерала Голикова оказалось оправданным. Скорее всего, Сталин в наведении первых мостов с союзниками рассчитывал больше на прямоту и волевой напор старого солдата, нежели на тонкое знание этикета и традиционную уклончивость профессиональных дипломатов.

Миссия, которую генерал возглавлял в Британии и США, основательно сработала на перспективу. Воистину семимильный шаг вперёд был сделан на Московской конференции трёх держав (29 сентября – 1 октября1941 г.), её участником в составе советской делегации был и Голиков. Главы делегаций В. М. Молотов, У. Гарриман и У. Бивербрук подписали секретный протокол о взаимных поставках сразу на девять месяцев – с 1 октября 1941 года по 30 июня 1942 года. Характерна реакция бывшего наркома иностранных дел М. М. Литвинова, занятого на переговорах в качестве переводчика. Когда протокол был подписан, он, не стесняясь присутствия Сталина и других, вскочил с места с громким восклицанием: «Теперь мы выиграем войну!»

Источник