Вопросы армии к власти

Армия для левых – один из больных вопросов, который в лучшем случае обходится молчанием, а в худшем – от него отмахиваются стандартными фразами: Дескать, при коммунизме армии не будет, она исчезнет вместе со всем аппаратом государственного принуждения. Когда же ностальгирующие национал-патриоты из КПРФ и смежных структур начинают, млея от восторга, петь дифирамбы Красной Армии, на них с праведным гневом набрасываются собственно левые и обзывают Красную, а позже и Советскую Армию столпом советского тоталитаризма, системой, ломающей и уничтожающей человеческую личность и так далее. Национал-патриоты тут же хватаются за свой козырь – глядите же, именно Красная Армия победила во Второй Мировой Войне! Их противники парируют – мол, трупами завалили, шапками закидали, дурацкое дело нехитрое. Я, конечно, не настолько уж и серьёзный военный специалист, но в этот детский сад лезть не хочу. Ограничусь простой констатацией – у каждого из этих стереотипических аргументов есть своё реальное основание.

Так или иначе, левое движение должно повернуться лицом к армии, со всеми её проблемами, которые уже составляют вместе целый синдром. Синдром этот сочетает в себе ужасающе низкую боеспособность, запущенность снабжения и материальной части, с глубокой деформацией социальной роли призывной армии как таковой. Болезнь можно диагностировать за разный период – можно начать «от Адама» — со времён Российской Императорской Армии, можно вести диагностику с момента формирования создания Троцким в 1918 году Рабоче-крестьянской Красной Армии. Ещё один возможный рубеж – накануне начала Войны в Афганистане. Как бы там ни было, рассмотрение причин современного состояния Российской армии – тема отдельной работы. Как минимум, этому можно уделить полноценную главу крупной статьи журнального формата.

Сейчас же нам более всего важно обозначить исторический срез. Итак, Российская Армия, с одной стороны – органическая часть советского бюрократического механизма, изрядно проржавелые останки которого Путинский режим использует, в числе прочего, для поддержания своей гегемонии. Этому статусу армии вполне отвечают те жалкие подачки, которые Путин бросает армии в трудные моменты, чем пугает до кондрашки наших господ либералов. В этом плане логичны и симпатии офицерства, особенно отставного, к КПРФ и другим политическим группам социал-патриотического и популистского характера. С другой стороны, армия, сохраняющая преимущественно призывной метод комплектования является инородным предметом в теле Российского дикого капитализма. Последнее лучше всего проявилось во время конфликта министра обороны Сердюкова с Воздушно-десантными Войсками. Ужасно непопулярная, практически карикатурная фигура Анатолия Сердюкова, известного в армейских кругах как «Мебельщик», заранее поставила крест на всех надеждах Путинского режима умаслить армию перед лицом нарастающих социальных конфликтов.

Надо сказать, что призывная и милиционная система комплектования армии самим своим существованием противоречат логике капитализма, что отлично учуяли наши либералы, как в Думе, так и на Болотной. Они в один голос заявляют о твёрдой решимости отменить «призывное рабство» и в этом находят отклик у чадолюбивых мамаш, трясущихся за своих великовозрастных птенцов. Казалось бы, после стольких громких дел о самоубийствах замордованных «дедовщиной» призывников, после громкой деятельности комитетов солдатских матерей, достаточно лишь небольшого политического усилия и призывная армия как призрак «проклятого прошлого» отправится на свалку истории. Как бы не так, ибо тут на сцену выходит госпожа военная необходимость! И она, окинув спорящих меж собой либералов и державников строгим взглядом, твёрдо заявляет: призыву – быть, и от него никуда не деться. Более того, эта же военная необходимость предопределяет провал проекта создания корпуса профессиональных, сиречь, наёмных сержантов. Что же до офицеров, то не то что бы они злопамятные, но память у них хорошая, да и зла на нынешнюю власть у них хватает, чтобы не очень-то клевать на те подачки, которыми спохватившийся режим хочет задобрить офицерский корпус. А ведь за 90е годы офицеры до подполковника включительно превратились в самых настоящих пролетариев. Конечно, кое-кто приспособился получше за счёт использования дармовой рабочей силы солдат-призывников, кто-то просто ушёл в криминал, но основную массу постигла общая участь всех бюджетников – врачей, преподавателей, учителей. Ближайшие корни этого коллапса армии следует искать в происходившем в начале- середине восьмидесятых скрытом переделе «социалистической» собственности между территориальными и отраслевыми кланами, от которого армию тихо так отодвинули, отправив воевать в Афганистан.

Казалось бы, перед нами огромный революционный потенциал! Но пока что мы не видим на улицах стройных батальонов, ведомых бывалыми вояками, которые со штыками наперевес идут разоружать милицию и прочих врагов народа. Более того, многие офицеры относятся к протестным движениям настороженно, если не сказать больше. Даже такой грамотный и осведомлённый человек как подполковник Ю. Г. Веремеев, отличный популяризатор военных знаний, честный и терпеливый собеседник, которому автор этой статьи обязан немалой частью своих знаний в данной области, пока ещё стоит на том, что протестуют у нас всякие там либералы и маменькины сынки, и что всё это делается на деньги Госдепа и не иначе. А ведь замечу, что человек далеко не чужд марксизму и на своём сайте выложил статью Энгельса про Афганистан с комментарием примерно такого свойства: «Мол, все ругают Марксизм, а вот посмотрите, что он во многом не потерял своей актуальности» Тем не менее, лёд недоверия потихоньку тает, но процесс этот должен быть именно двусторонним, иначе ничего не выйдет. Да, нам придётся столкнуться с консерватизмом, с несколько пренебрежительным отношением к себе, с замкнутой корпоративностью офицерской касты. Но такой ценный союзник как армия дорогого стоит. Тем более что либеральные бизнесмены средней руки как были балластом и попутчиками, так ими и остаются. Много шума и амбиций, но ни одной лишней копейки в общую кассу. Как бы тут не пришлось вспоминать методы Козьмы Минина. А вот армия в лице ВДВ уже выдала нам некоторый аванс, и этот аванс мы с вами должны оправдать.

Лично я, участвуя в протестных акциях с зимы прошлого года, не мог скрыть своего восхищения бойцами и ветеранами ВДВ, сплочённость, дисциплина и позитивный настрой которых может служить образцом для подражания всем остальным. И я едва ли забуду того сержанта-десантника, который 6го мая помогал нам строить баррикады против ОМОНа, и как он прикрывал наш отход назад. Да, конечно, у десантников свои личные счёты с этой властью, но точно такое же можно сказать про любого из нас. Так или иначе, сознание общих интересов и солидарность возобладает, и частное станет частью общего.

Как видно, проблема требует обоюдных действий, направленных на сближение левых и военных. Это сближение, как минимум, имеет три основания:

Кадровые военные, наряду с другими бюджетниками, а также студентами и квалифицированными рабочими составляют ту часть протестующей общественности, которая уже сейчас вносит в надстроечное, по сути, движение свои базовые жизненные интересы. Конечно, пока что из всех этих групп только студенты и преподаватели представляют собой значимую его часть, как в количественном, так и в качественном плане. Так или иначе, движение усиливается и радикализуется, с неизбежностью смещаясь влево. И именно социальные требования этих групп протестующих и позволят слиться воедино двум разным волнам протеста – нынешней и грядущей.
Протестные события наглядно показали, что для успешного противостояния репрессивному аппарату власти движение остро нуждается в людях сплочённых, дисциплинированных, тактически грамотных – на худой конец просто физически сильных. Бойцы ВДВ в этом плане практически уникальны, так как у них отсутствует сковывающий многих остальных страх перед полицией. Надо сказать, что Левый Фронт уже, по некоторым данным, начал налаживать контакты с десантниками для координации на митингах и других массовых акциях.

Только левые способны предложить военным адекватную их классовым интересам программу альтернативу нынешней власти. Такие левые ценности как солидарность и равенство явно импонируют военным, сам образ жизни которых едва ли вписывается в модель буржуазного благополучия. С либералами тут всё понятно и без лишних слов – тот же Ю. Г. Веремеев использует это слово исключительно как ругательное. И есть за что.

Правое, националистическое крыло оппозиции, в силу изначальной деструктивности правого дискурса неспособно предложить позитивную программу. То есть неспособно дать трещащей по швам социально-политической системе какой бы то ни было стабильности пусть даже в отдалённой перспективе. Представим себе гипотетически, что народ пойдёт за правыми с их истерическим воплем «Хватит кормить Кавказ»: Когда Навальновские молодчики проедят всё Кадыровские миллионы, им придётся искать себе нового врага. И тут есть два варианта: или агрессивная внешняя война, или внутригосударственная «охота на ведьм». Учитывая политическую слабость наших правых, наиболее вероятен здесь второй вариант, что чревато распадом России. И если среди тех же правых радикальный регионализм – довольно распространённый тренд, то военные такого не допустят и не простят. Как-никак, деды воевали, а вы…. Ну вы поняли.

Что же касается державного социал-патриотического лагеря, то банкротство КПРФ как самостоятельной политической силы отрезало и этот путь. Кроме того, здесь может всплыть застарелая вражда военных и советских партийных функционеров, ведь это именно партийные верхи и оттеснили к середине-концу 80х годов армию на обочину политической жизни. Солдатам и офицерам советская власть за всю свою историю так и не научилась доверять: то семью возьмут в заложники, то комиссара бестолкового приставят, а то и вовсе отправят воевать невесть куда непонятно за что и зачем. Что бы там ни говорила советская пропаганда, отношение между армией и партийным руководством были далеко не всегда гладкими.

Конечно, для КПРФ и смежных ему течений ещё не всё потеряно. Но структура, изначально рассчитанная на удовлетворение потребности в ностальгии по Советскому Союзу определённой и, притом, всё более сужающейся группы населения, уже потеряла всякий шанс на лидерство в протестных движениях. И дело вовсе даже не в позиции парламентской фракции КПРФ, которая, несмотря на свой довольно внушительный размер, предпочитает трусливо отмалчиваться. И даже не в том, что лидеры наших так называемых коммунистов уже давно превратились в совершенно анекдотические фигуры. Особенно это касается Зюганова и председателя московских коммунистов Рашкина, которому просто чудовищно повезло с фамилией. Главное здесь другое – а именно их позиция по отношению к зимним протестным акциям. Это и есть та граница, легко преодолимая для одного человека, но практически непреодолимая для крупной организации.

Надо сказать, что у армии накопилось много вопросов и претензий к нынешней власти. Часть из них совпадают или смежны с таковыми у левых – тут и развал системы военного образования, и уничтожение системы социального обеспечения. Так же военным есть, за что не любить обласканную властью полицию, которая отбирает у армии финансирование, современную технику и кадры. Также не мешает вспомнить, что в конце 90х годов Внутренним Войскам были передано десять мотострелковых дивизий, прежде принадлежавших сухопутной армии. Не стоит сбрасывать со счетов и моральный антагонизм – армия как защитница народа не может не относиться с презрением к полиции, которая в этот самый народ вынуждена стрелять. Все эти проблемы, несмотря на заявления властей, толком не решаются. В дальнейшем это приведёт, в том числе, и к тому, что военные утратят последние иллюзии по поводу пресловутой путинской стабильности.

Итак, что мы имеем в сухом остатке: Левые и военные обязательно будут выступать единым фронтом, вопрос лишь в том, когда это произойдёт и сколько перед этим будет сломано копий и наломано дров. Военным для этого нужно лишь осознать свои коренные интересы и порвать со своими старыми иллюзиями. Левые же, со своей стороны, просто обязаны помочь этому процессу и одновременно показать свою солидарность с классовыми интересами военных. Прежде всего, мы должны акцентировать то, что без призывной или милиционной – другими словами – народной армии демократия в России невозможна. Так же мы должны ясно понимать, что для будущих социалистических преобразований нам потребуется сильная армия, которая позволит оградить Россию от вмешательства международного капитала, который в таком повороте событий явно не заинтересован. Мы должны также научиться видеть в армии не только часть механизма государственного подавления, но также один из немногих некапиталистических институтов, способный жить и сохранять свою независимость даже в условиях неолиберального капитализма.

Ещё одной точкой соприкосновения является Военно-Промышленный Комплекс, от деградации которого страдают не только военные, но также рабочие, в особенности квалифицированные, и студенты технических ВУЗов, первоначально создававшихся именно для обслуживания ВПК, таких как МАИ, СПбГУ «Военмех» и многие другие, а также курсанты военных ВУЗов. Одной из лучших иллюстраций этого является то жалкое существование, которое ныне влачит Московский Вертолётный Завод им. М. Миля. Всё сказанное выше, тем не менее, не отменяет необходимость жёсткой и последовательной критики современного состояния российской армии. Но, возвращаясь к началу данной статьи, критика не должна носить огульный, стереотипный характер. А для этого нам, опять же, необходимо наладить контакты с профессиональными военными. Впрочем, военным, как ни странно, тоже есть чему у нас поучиться, например, диалектическому научному методу. Последний, как уже успел убедиться автор данной статьи, в обозначенном нами вопросе может дать впечатляющие результаты.

И, напоследок, хотелось бы пригласить к сотрудничеству и диалогу читателей этой работы, особенно тех из них, кто имеет хоть маломальское отношение к вооружённым силам. Если нам удастся создать действующую рабочую группу, то у левых сил, наконец, появится своя адекватная и обоснованная позиция по военному вопросу, возможно даже в виде законченной военной доктрины.

Иван Щёголев