"ОРГОРУЖИЕ": Технологии вторжения

Сергей Кургинян

ТЕХНОЛОГИИ ВТОРЖЕНИЯ

«ЧИ-И-ИЗ!», ИЛИ О СУБЪЕКТЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ

После нашего доклада "Оргоружие" мы получили массу писем, в которых красной нитью прослеживался один и тот же вопрос: "Глупость или измена?"

Если шире, тот же вопрос звучит так: "Сложились ли сами собой (естественным путем) некоторые обстоятельства, или же эти обстоятельства кто-то (искусственным путем) складывал?"

Честно говоря, нас даже поразила степень заинтересованности политизированной части нашего общества таким (для нас, конечно же, немного наивным) вопросом. Но нужно быть глупым снобом для того, чтобы в столь непростой момент проигнорировать подобную заинтересованность. Такой спрос должен породить встречное предложение. Просим считать этот наш коллективный очерк детищем возникшего спроса.

Что же касается непростоты текущего момента, то состоявшаяся встреча G8 много сказала тем, кто умеет расшифровывать гламурные высказывания, картинные мизансцены и ослепительные улыбки. Ведь вряд ли кто-то мог предполагать, что собеседники президента Путина начнут дерзить, грубить, срываться в прямолинейную и однозначную конфронтацию. Тот, кто это предполагал, — столь же наивен, как тот, кто хочет выдавать гламурный фасад за реальное содержание происходящего.

В самом деле, разве на международных встречах 1990-91 годов кто-то перестал вести себя корректно по отношению к президенту СССР? Разве стало меньше в этот момент ослепительных улыбок и щедрых заверений в любви и бесконечном уважении?

Между тем, СССР был уже "сдан". И его лидер тоже. Каждый, кто участвовал в тогдашних перипетиях, видел это невооруженным глазом. Каждый — но не тот, от кого еще что-то зависело. Гипноз улыбок и обхаживаний — это тоже оргоружие. Самое элементарное из тех, которые мы хотим здесь обсудить.

Это — древнейшее оргоружие. Удар должен быть нанесен моментально, беспощадно и в ту минуту, которую уничтожаемый считает своим триумфом. При этом у наносящего удар улыбка не должна сходить с лица даже в тот момент, когда дело будет сделано: "Чи-и-из!"

В НАЧАЛЕ — СЛОВО

Оргоружие на то и "орг-", чтобы парализовывать все формы мобилизации на всех уровнях "общества-жертвы". Именно на всех уровнях — снизу доверху. При этом верхний уровень, конечно, важнее всего. Поразительно, в какой степени наше общество (как вчерашнее, так и нынешнее) игнорирует несомненность подобного "чи-и-из!" во всех его вариантах.

Бывший диссидент Александр Зиновьев, сильно постаравшийся во всем, что касалось разрушения СССР, сделал несколько реверансов по отношению к патриотической части российского общества. И оно "пало к его ногам". Между тем, делавший реверансы интеллектуал даже не слишком маскировался.

Вот что он говорил параллельно с патриотическими реверансами:

"В 1979 году на одном из моих публичных выступлений, которое так и называлось: "Как иголкой убить слона", — мне был задан вопрос, какое место в советской системе является, на мой взгляд, самым уязвимым. Я ответил: то, которое считается самым надежным, а именно — аппарат КПСС, в нем — ЦК, в нем Политбюро, в последнем Генеральный секретарь. "Проведите своего человека на этот пост, — сказал я под гомерический хохот аудитории, — и он за несколько месяцев развалит партийный аппарат, и начнется цепная реакция распада всей системы власти и управления. И как следствие этого начнется распад всего общества…"

Пусть читатель не думает, будто я подсказал стратегам "холодной" войны такую идею. Они сами до этого додумались и без меня. Один из сотрудников "Интеллидженс сервис" говорил как-то мне, что они (то есть силы Запада) скоро посадят на "советский престол" своего человека".

Что именно должен думать читатель? Может ли это "думание" (иначе называемое политической рефлексией) управляться теми, кто в данном случае должен стать объектом рефлексии? Тут все зависит от потенциала рефлексии, аппарата, с помощью которого она должна осуществляться. От его желания выходить в пространство дискомфорта, связанного с такой рефлексией. Противник хотел, чтобы все это было сведено к нулю. И его хотение сбылось или почти сбылось.

Когда-то в ходе управляемого конфликта на территории советского Закавказья один пожилой и влиятельный аналитик сказал в беседе с экспертами нашего центра: "Это общество ням-ням, которое может зарезать один волк… Один волк!"

Потеряли ли российское общество и российская элита такое сомнительное позднесоветское социальное качество? Если нет, то никакие наши рефлексии по поводу оргоружия ни к чему не приведут.

Что же касается приведенной выше цитаты и форм возможной рефлексии по ее конкретному поводу, то, конечно, хотелось бы знать, где именно (не в каком-то ли центре на юге Германии?) читалась лекция под названием "Как иголкой убить слона". Если окажется, что лекция читалась в спеццентре, то будет ли преодолено "ням-ням"?

Увы, русское общество взрослеет недостаточно быстро. Подчеркнем еще раз, это касается и всего общества, и его элиты. Последней особо хочется "драмы с хэппи-эндом". По крайней мере, для себя лично. Так хочется, что глаза застит.

Коллизия "иголка и слон" неуклонно приобретает для нас новую актуальность. Потому что Российская Федерация — это уменьшенный слон, фактическая копия предыдущего слона под названием СССР. И этот слон намного более уязвим по отношению к иголочному уколу. А если так, то почему не уколоть-то?

Что же касается показательных откровений, то продолжим цитирование Зиновьева:

"Еще в 1978 году я сказал, что самое уязвимое место в советской структуре — ЦК КПСС. Если на пост генсека придет прозападно настроенный человек, с коммунизмом в СССР может быть покончено в несколько месяцев. К началу 80-х годов и на Западе тоже поняли, что на диссидентское движение рассчитывать нечего, что народные массы в СССР не восстанут, как ты их ни пропагандируй. В то время мне доводилось участвовать в разного рода закрытых совещаниях, где собирались специалисты, занимавшиеся планированием холодной войны, и эти специалисты говорили: советскую "верхушку" надо купить".

Что это за закрытые совещания, на которых собираются специалисты, занимающиеся планированием "холодной войны"? Почему на эти совещания приглашают советского диссидента в условиях, когда для любого западного спеца по "холодной войне" (очень закрытая деятельность!) любой русский, появившийся за границей, это "скорее всего, рука КГБ"?

Политическая рефлексия требует уточнений — где все-таки проходили эти закрытые совещания? Они ведь не в пивной проходили! И не в академической аудитории! Потому что на Западе спец по "холодной войне" не станет откровенничать перед академической аудиторией, а эта аудитория постарается отстоять свою респектабельность от десантирования на ее территорию подобных специалистов.

Словно бы откликаясь на наши вопросы, сам Зиновьев кое-что расшифровывает:

"На Западе я был принят именно в качестве антикоммуниста и антисоветчика (хотя не был ни тем, ни другим). Поэтому имел доступ ко всему, что там делалось в бесчисленных советологических центрах, секретных службах и т.д. И тогда я обнаружил, что в правящих кругах западного мира — и в политических, и в идеологических — выработана долговременная программа, в которую входили, во-первых, разрушение советского социалистического строя, ликвидация коммунизма. Но на этом не останавливались. Ставилась задача вообще довести Россию — уже вне зависимости, коммунистическая она или нет — до такого состояния, чтобы она уже никогда не могла подняться на свой прежний уровень — уровень великой державы".

И снова элементарные вопросы той же политической рефлексии. Что значит "принят на Западе в качестве антикоммуниста и антисоветчика (хотя не был ни тем, ни другим)"? Запад, что, дурак? Но тогда не он бы выиграл оргвойну, а мы, его конкуренты (точнее — жертвы). А если он не дурак, то почему он принял человека, не являющегося антисоветчиком и антикоммунистом, за антисоветчика и антикоммуниста? Человек, что, никакого повода к этому не давал? Так не бывает! Человек притворялся? А зачем он притворялся? Да и притворялся ли он?

Все помнят (а может, уже забыли?) книгу А.Зиновьева "Хомо советикус". Что такое "хомо советикус"? Это лингвистическое оргоружие.

Как оно выковывается? В несколько приемов.

Сначала берется основополагающая лингвема — "хомо сапиенс".

Затем рассматриваются имеющиеся вариации. Ну, например, "хомо фабер" Макса Фриша или "хомо экономикус" теоретиков рынка. О чем говорится во всех этих вариациях? О том, что хомо-то "хомо" — но не вполне. Потому что не "сапиенс". "Фабер" (делающий) — но не "сапиенс" (разумный). "Экономикус" — но опять же не "сапиенс". Ведь не о "хомо луденс" (человеке играющем — термин Йохана Хейзинги) идет речь! "Хомо луденс" — он как бы сверхчеловек. А "хомо экономикус" или "хомо фабер" — это недочеловек. Как минимум, человек ущербный. Да и в антропологии есть за что ухватиться. "Хомо эректус"… Человек прямоходящий… Вроде бы уже "хомо", но опять же не "сапиенс". Не вполне зверь, но и не вполне человек (вспомним, например, роман "Почти как люди" Клиффорда Саймака).

Зиновьевым как специалистом по оргоружию вводится термин "хомо советикус". Этот термин встраивается в ряд "хомо" с прилагательными, отличающимися от "сапиенс". И получается советский человек как недочеловек (унтерменш, говорили немцы).

Разве не в этом была цель романа Зиновьева? Все, кто читали, понимают, что в этом.

А дальше надо взять орг-лингвему и начать ее модулировать, доводя до окончательной оргоружейной эффективности ("семантической полноты"). Потому что "хомо советикус" — это мессидж для "высоколобых". А эффективная (полная) оргоружейная лингвема должна быть многоадресной. Поэтому после модуляции лингвистического вируса в виде "хомо советикус" — надо применить модуляцию "совок". По сути одно и то же. Но за счет огрубления действует на других адресатов.

А если сочности и тут не хватает, нужно ее добавить. И сказать "совки-шариковы". То есть "додавить" лингвему в том смысле, что речь идет именно о человеке-звере, созданном преступными коммунистами. Но если и этого мало, то нужно еще более сочно рассказать, что именно вытворяли преступные коммунисты — как они с обезьяной человека скрещивали и так далее. А то ведь — вишь ты — опять о какой-то Пятой империи заговорили, о Богданове, о богостроительстве. Ну, так мы вам сейчас покажем ваше богостроительство в сухумском заповеднике и африканских спецпитомниках, где, якобы, русских женщин с обезьянами спаривали!

Вот так мы начали с дел давно минувших (расписываемых Зиновьевым), а кончили телепередачами по РТР 2007 года, где весь ранее сочиненный набор оргоружейных спецмифов выдается за истину в последней инстанции.

А в промежутке есть много чего еще.

Ведь Толкиен ("Властелин колец") брал образ орков из этих спецпропагандистских мифов, созданных в недрах тогдашних спецструктур! А Рональд Рейган по совету спецструктур, дочерних по отношению к тем, чьи оргпродукты использовал Толкиен, назвал СССР "империей зла". То есть "Мордором" — градом зла, страной чудовищных монстров.

И что? Если есть войско зла (то есть советское общество) и территория зла (СССР), то "чего это сегодняшние русские дергаются"? Ну, избавились они от этого зла. С международной помощью, разумеется. Ну, не лишили их каких-то земель. Ну, дали забавляться с ресурсами и деньжатами. Так пусть сидят тише воды, ниже травы. Им этот "Мордор" из себя еще сто лет надо по капле выдавливать. Они всё еще немножечко орки. А можно ли быть орками немножечко? Но даже если они немножечко орки (Н-орки), то что такое быть президентом таких Н-орков и занимать место в G8? Это очень специфическая историософская роль!

Значит, либо-либо. Либо надо сказать, что СССР не был "империей зла". Либо постоянно находиться в политической позе "а-ля господин Козырев". Но российская элита пытается балансировать на грани. Она и с темой "орков-Мордора" заигрывает (иначе — откуда соответствующие передачи по государственному телевидению?), и к великодержавной традиции апеллирует. Она и фильм "Груз-200" рекламирует (типичный образец оргоружия), и рассуждает о советском величии.

Кто такой советский солдат? Это герой, освободивший мир от фашизма?

Или это орк? Эстонцы вот говорят, что орк! А мы-то что говорим? Не конкретно по поводу недопустимости переноса памятника (даже неловко как-то говорить о своей абсолютной солидарности с теми, кто считает это недопустимым) — а по-крупному? А ведь без крупного не будет и мелочи.

Дальше — больше. Запад, он ведь в целом опирается на монотеистические религии. В монотеизме абсолютное зло одно — хозяин ада, "повелитель мух". Либо этим абсолютным злом является Третий рейх, либо тот, кто его победил (Советский Союз). Если абсолютное зло ("Мордор") — это Советский Союз, то Третий рейх — это зло относительное. Эстонцы прямо так и говорят. И не они одни.

Вы хотите знать, что нового носится в воздухе G8 и окаймляющих её журналистских, политологических, академических тусовок? Что нового в той же Германии, демонстрирующей ослепительную улыбку "чи-и-из" на свой тевтонский манер? Новое то, что немцы откровенно заявляют: "Вы, русские, проиграли холодную войну. Мы, немцы, в качестве проигравших Вторую мировую войну, были "крайними" шестьдесят лет. А теперь шестьдесят лет побудьте вы. Хлебните нашего. Причем по полной программе".

Немцы начали говорить это открыто несколько месяцев назад. Имеется в виду откровенность на мало- и среднегабаритных площадках. Однако раньше-то это было абсолютно невозможно ни на каких публичных площадках! А вы говорите — G8…

Но ладно — противник. Он так говорит. А мы?

Русский журналист пишет: "Мой любимый президент — Рейган. Потому что он сказал, что СССР — "империя зла", и империя рухнула".

Империя рухнула или его, этого журналиста, Отечество? Он ведь сам, этот журналист, для тех, кто империю обрушил, — орк. А орк считает, что он будет воспринят как революционер, низвергнувший оркианство. Извините, оркианство не низвергают. Оркианство — это навсегда. Это клеймо антропологической неполноценности, из которого вытекает право не-орков делать здесь все что угодно. Именно — все что угодно, включая "огненное лечение". Содом и Гоморру так вылечили, а "империю орков" нельзя? А почему нельзя? Если орки — то можно все!

И вот уже журнал "Форин афферс" (для Запада — считайте, газета "Правда" 1979 года) говорит о том, что можно и должно нанести первый ядерный удар по русским оркам. И если правильно этот удар нанести, то орки в ответ не "дернутся". И описывается, как правильно ударить, по каким целям, сколько использовать ядерных боеголовок. А поскольку орки могут все-таки "дернуться", то вот, пожалуйста, ПРО.

В начале — слово. Оргоружие начинается со слова, опирается на него. По словам можно, реконструировать очень многое. Особенно если это не слова, сказанные с глазу на глаз, а, например, заголовки в ключевых мировых СМИ. Президент Путин провел отнюдь не худшую пресс-конференцию с международными журналистами перед G8. В ответ было извергнуто нечто фактически беспрецедентное.

Это что, просто слова? Нужно совсем не понимать, что такое западная пресса, чтобы давать такую опрометчивую оценку. Сказать, что западная пресса абсолютно несвободна — значит соврать. Никто не дает каждому журналисту конкретных директив. Свобода западной прессы — это такая же правда, как и то, что у этой свободы есть рамки.

Рамки называются "политическая корректность". И это очень жесткие рамки! Они другие, нежели у советской прессы! Но в чем-то жесткость их стандартов даже превышает советские. И нарушить эти стандарты сам журналист не может.

То есть, он может! Но не станет это делать. Потому что это грозит его репутации и, значит, успеху. Потому что он хочет быть напечатанным и знает, что для этого нужно. Потому что он журналист и "держит нос по ветру". И понимает, чем желанный скандал (хлеб любой журналистики) отличается от скандала, про который скажут: "Фи, глупость!" А если он этого не понимает, то он карьеры не сделает. Никто, за редкими исключениями, не наказывает каждого конкретного человека за каждую конкретную глупость. Просто отбор людей идет по определенным принципам, и движутся они "наверх" по определенным каналам вертикальной мобильности.

Если почти все из таких — отобранных и продвинутых — вдруг взяли и нарушили рамки политкорректности (а по отношению к пресс-конференции Путина произошло именно это), то… То это — нечто. И подобное "нечто" посильнее, чем указания глав государств или разведок. Главы государств или разведок таких указаний свободной печати на Западе не дают. Каждый, кто считает иначе, весьма наивен. Подобные указания (разумеется, в косвенном виде) вырабатывает элита, а не истеблишмент. Истеблишмент получает эти указания от элиты. И тоже в основном в косвенном виде. Хотя иногда и в прямом тоже (причем чаще, чем журналисты).

Если элита выработала оценку — толку ли журналистам церемониться с истеблишментом? Тем более с уходящим (Буш и Ко)? Между тем, тамошняя элита оценку "путинской России" выработала!

Нельзя по этому поводу выносить окончательные вердикты. Мол, выработали, и все. Оценку можно переламывать и должно переламывать. Но это огромный труд. И что-то не видно, чтобы кто-то у нас засучил рукава, поняв масштаб случившегося. А без этого понимания ничто невозможно. Ибо в конечном итоге все — включая их оценку нас — полностью зависит от нас.

Наши миллиардеры (урок Прохорова в Куршевеле абсолютно недооценен) думали, что они-то никак не орки. Ан — орки! Только что с миллиардами. Все они орки — Березовский или Абрамович, Невзлин или Вексельберг. Один, предположим, лояльный к Западу орк, а другой не вполне, но все равно орк. Пусть лояльный орк посоветует, как расправиться с орками. Ему изнутри понятнее. Он ведь орк!

Последний раз даем слово Зиновьеву.

Корреспондент спрашивает его:

"Ясно, что русофобия — это не сорная трава, которая растет сама по себе. Её сегодня научились культивировать. Но когда вы говорите о программе, что вы подразумеваете под этим: может быть, — наша судьба уже просчитана в каком-нибудь гроссбухе?"

Зиновьев отвечает:

"И гроссбухи имеются. Я сам видел отпечатанные материалы на эту тему. И соответствующие доклады слушал на совещаниях. По моему статусу там, на Западе, такое было возможным".

В последний раз спросим: о каком статусе речь?

Ясно, что не о статусе эмигранта, находящегося под неусыпным подозрением (и то ведь — орк). Для того, чтобы раскрыли секреты, нужен другой статус. Попросту — надо надеть погоны. Да и то, на орка наденут погоны только в том случае, если орк начнет участвовать в конструировании оружия, которое должно убить орков. Тогда — пожалуйста. Он ведь, этот предатель-орк, оркианство знает как обладатель той же внутренней природы. И тогда его консультация по этому вопросу вполне допустима. Тогда и только тогда.

ГРОССБУХИ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ ПРОЦЕССЫ

Возвращаясь к самой больной для обеспокоенной части общества теме, мы должны как-то отнестись к вышеприведенной фразе Зиновьева: "И гроссбухи имеются". Так имеются ли гроссбухи? И в них ли дело? Может быть, дело в нас самих? В конце концов, не боги на Западе обитают. Да и почему мы должны относиться к их разработкам, как к "книгам судеб"?

Не ставим ли мы себя за счет этого в положение ущербных недочеловеков? Не создаем ли комплекса неполноценности? Не формируем ли психологической зависимости? И кто они, в конце концов, такие — все эти, виденные-перевиденные (ведь не за железным занавесом живем), мягко говоря, средне-умные люди? Что они такого могли написать в этих гроссбухах? И почему мы должны считать, что написанное ими было исполнено? Потому что они постфактум по этому поводу хвастаются?

Что ответить?

Либо есть гроссбухи (то есть реальные чертежи, по которым делается оргоружие), либо их нет. Если они есть, то об этом надо знать. И надо понимать, как это устроено. Это не продуцирование комплекса неполноценности. Это освобождение! "Свобода — познанная необходимость". Если же гроссбухов нет, то не надо заниматься чушью и изобретать какие-то заговоры, перекладывая на кого-то свою вину.

Так рукотворно все (искусственно, "гроссбухийно") или естественно?

Для специалиста по оргоружию неприемлемо само это противопоставление. Потому что в основе его работы лежит теория сложных (а теперь уже и сверхсложных — вот что важно понять!) систем. А в основе этой теории — представление о собственных и вынуждающих процессах.

Любая система имеет свой спектр собственных колебаний. Не хочется входить в математические сложности. Для тех, кто владеет математическим языком, скажем, что спектр собственных колебаний определяется полюсами этой самой системы, расположенными на плоскости комплексной частоты. Гуманитарий же пусть просто вспомнит школьные рассказы о том, почему военный отряд не должен идти по мосту в ногу (ать-два, ать-два). Потому что это "ать-два" создает определенное колебание.

Казалось бы — и что? Колебание-то ничтожное по отношению к прочности моста! Ничтожное-то оно ничтожное… Но у моста, как и любой системы, есть собственные частоты. И если "ать-два" (то есть вынужденное колебание) попадает на частоту, кратную собственной, возникает резонанс. И чудовищно прочный мост может обрушиться.

Такие собственные частоты (и их числовое выражение — полюса на плоскости комплексной частоты) называют особыми точками системы. Иначе — точками уязвимости. Как бы прочна система ни была, у нее есть точки уязвимости. Упомянутая Зиновьевым тема — "как иголкой убить слона" — напрямую связана с указанными особыми точками. Спрашиваете, как иголкой убить слона? Известно, как. Ударить иголкой в его слоновью "нужную" особую точку. Применительно к человеческому телу, как сверхсложной системе, такие точки знают специалисты по акупунктуре.

Да что там акупунктура! Любой сапер знает, что мины надо закладывать в особые точки конструкции. А сколько всего написано про неожиданное обрушение сверхпрочных систем, попавших в резонансную ситуацию! Не только бронированное стекло, выдерживающее автоматную пулю, но и броню танка можно расколоть сверхточным попаданием в особую точку. Есть и особые точки экологических систем. Если очень хорошо знать свойства экосистем, то сравнительно небольшим воздействием в "правильно" выбранной точке можно вызвать экокатастрофу региональных и даже глобальных масштабов.

Но для нас здесь главное даже не в этом. Если есть собственные и вынуждающие колебания, если есть особые точки систем (а это легко проверить по любому учебнику), то что из этого следует?

А вот что!

ГЛУПО И БЕССМЫСЛЕННО В ЭТОМ СЛУЧАЕ ВЕСТИ БЕСКОНЕЧНЫЙ СПОР ПО ПОВОДУ ТОГО, ЕСТЕСТВЕННЫМ ИЛИ ИСКУССТВЕННЫМ ОБРАЗОМ НЕЧТО "СОТКАЛОСЬ", ГЛУПОСТЬ ЭТО ИЛИ ИЗМЕНА.

Потому что нет "или-или". Всегда действует "и-и".

Любой противник будет искать особые точки системы, которую он атакует (и будет использовать резонанс с нею — с ее глупостью или чем-то еще). Иначе он не противник, а идиот. А идиоты нонче перевелись! Это вовсе не значит, что все стали гениями. Но тут и не надо, чтобы все стали гениями. Достаточно нескольких гениев и хорошо выстроенных технологических карт. А также исполнительской точности и дисциплины.

Любой противник, создавая в системе вынуждающие колебания, будет выбирать для них частоты, кратные собственным, и воздействовать на особые точки. И соответственно, будет изучать собственные частоты и особые точки этой системы.

Являясь абсолютно непререкаемым во всем, что касается деструкции материальных систем, этот же принцип действует и за пределами материального. То есть тут он действует даже в еще большей степени. Но это требует отдельного обсуждения. Сейчас же мы поговорим о том, почему так важно понимать, что происходит по ту сторону материального. Ибо этот разговор — самый актуальный. И одновременно самый болезненный.

ПО ТУ СТОРОНУ МАТЕРИАЛЬНОГО

Чем сталинский СССР отличался от брежневского? Можно перечислять сотни отличий. Но качественное отличие было только одно. В эпоху Сталина и даже позже наша политическая власть боялась, что (а) враги будут вести ре-альную войну с СССР и (б) СССР эту реальную войну проиграет.

Почему политическая власть этого боялась — отдельный вопрос. Потому ли, что она так любила СССР, или потому, что знала — в случае победы враг сдерет кожу с каждого отдельного VIP-лица? Но в любом случае сталинская власть считала войну реально возможной. А ее проигрыш — катастрофическим. То ли для народа и идеала, то ли лично для высоких фигур. В конце концов — для обсуждаемого нами вопроса это не так важно.

Два системообразующих принципа — реальность войны и необходимость победы — порождали гигантское количество последствий. А сумма этих последствий создавала тип системы, качественно отличный от той системы, которую мы называем брежневской. Потому что политическая власть эпохи Брежнева — это власть, которая точно знает, что категорический императив "всё для фронта, всё для победы" не имеет к ней никакого отношения.

Причины этой её убежденности понятны. Эпоха Брежнева — это эпоха реального ядерного паритета. СССР создал ядерно-космический щит, мощный военно-промышленный комплекс и армию, способную вести войну на равных со всем оставшимся человечеством.

А поскольку речь шла о ядерной войне, то всем было понятно, что человечество не настолько безумно, чтобы вести эту войну.

Советский политический класс эпохи Брежнева рассуждал примерно так:

"Американцы — это (даже в варианте оголтелого Рейгана) вполне вменяемые, крайне осторожные и благополучные обыватели, которые не захотят увидеть ядерный апокалипсис на своей территории. На чужой — пожалуйста, но не на своей. Они могут на нас окрыситься, если мы всерьез начнем разжигать пожар мировой революции в Нью-Йорке и Вашингтоне. Но мы-то этого не начнем. А вне такой угрозы они на нас не "наедут". И мы на них не "наедем". Да и вообще — дураков нет "наезжать" в условиях гарантированного взаимного ядерного уничтожения. А значит, реальной войны не будет. Но раз войны не будет, то…"

И вот тут-то и начинается главное. Конечно, нужно держать ядерный паритет, но раз войны не будет, то зачем нужен народ-воин? Ведь такой народ в чем-то опасен! В любом случае с момента снятия реальной внешней военной угрозы политическому классу нужно только, чтобы не было угрозы со стороны собственного народа.

А как снять такую угрозу? Создать более-менее сонный и мирный народ. Разрушить в этом народе дух реальной мобилизации. Ведь если возможна мобилизация против внешнего врага, есть и опасность мобилизации на борьбу с собственной властью!

Грубо говоря, если ты жокей или воин, тебе нужна лошадь, которая может быстро скакать. И ты готов рисковать тем, что эта шустрая лошадь может тебя сбросить. А если тебе не нужно никуда скакать и ты плохой наездник, то что тебе нужно? Чтобы лошадь тебя не сбросила. Тогда эта лошадь должна быть клячей. Может быть, и не совсем полудохлой, но мирной, сонной — "без огонька".

Народ-воин, между прочим, не по щучьему велению создается. Его воинственность определяется не только качеством допризывной подготовки. А в гораздо большей степени притягательностью некоей системы идеалов (и не только "социалистическое Отечество в опасности"). Поскольку политический класс знает, что он сам, мягко говоря, сложно соотносится с этими идеалами, то он и действует соответственно. Позитива (военного огонька) этот накал идеального уже не несет (на фиг огонек, если нет угрозы войны?), а негатив очень большой. Надо самому "соответствовать". А ты не соответствуешь, и тебе это могут предъявить. Чтобы не предъявляли, нужно притушить огонек. Логика, согласитесь, понятная.

Но и это еще не всё. Если нет угрозы реальной войны и страха проигрыша, то зачем политическому классу маршал Жуков?

Маршал Жуков всегда опасен. Крупный человек со страстями, авторитетом, амбициями и возможностями… Талантливый полководец нужен, чтобы выигрывать войну. А если ее не может быть, то талантливый полководец — это просто бессмысленный риск. Освобождаясь от народа-воина, класс дальше освобождается от полководцев.

А ученые? Инженеры? Зачем политическому классу нужно, чтобы в интеллектуальном сословии оказались яркие личности?

Если от "Катюши" или Т-34 зависит судьба этого класса, то он будет терпеть яркие личности любого "социального разлива". И даже восторгаться яркостью ("талант!"), прощая какие-то прегрешения (при абсолютных гарантиях лояльности, разумеется). Но если войны не будет, а какой-никакой потенциал вооружений имеется, то зачем особо высокое качество этих самых амбициозных ученых и инженеров?

А вдруг они себя еще каким-то постиндустриальным классом вообразят, эти чертовы технократы? И номенклатуру (власть предержащий класс) начнут скидывать… Нет уж, давайте обойдемся без бесцеремонных талантов! Что, разве нет покладистых и вполне способных людей? Они вполне приличные изделия могут создавать! Да такие, что фиг на нас кто рыпнется! А если не рыпнется, то все остальное неважно.

Мы не хотим сказать, что такие рассуждения политического класса эпохи застоя полностью предопределили качество научных или военных кадров страны. А также качество советского населения. Качество — штука очень инерционная. Его так сразу не девальвируешь. И оставались они — талантливые инженеры, полководцы, изобретатели, гуманитарии, деятели культуры. Но оставаясь — постепенно наращивали разрыв между собою и этим самым политическим классом.

Политический же класс всё более опирался не на них, а на угодливую прислугу. На конформистов. Однако опора на конформистов — это начало гибели любого политического класса. Потому что на конформиста опереться нельзя. Конформист ориентируется на силу. И как только он обнаруживает, что чаши весов, на которых измеряется сила, колеблются, он сам начинает колебаться. Вспомним анекдот: "У вас был левый или правый уклон? — Напишите: колебался вместе с линией партии".

Даже если позднесоветский политический класс и хотел бороться в эпоху агонии СССР — было поздно. Он наплодил столько конформистов, что инструменты борьбы отсутствовали. В партии было уже под 20 миллионов человек, а бороться оказалось некому.

Почему так важно понять это сегодня? Потому что новый политический класс начинает чуть ли не воспевать новый застой. Налицо опасные черты нового брежневизма. И если враг уловит эти черты (а он их обязательно уловит), то он начнет действовать по хорошо известным ему лекалам.

Основной принцип этого действия состоит в том, что новый застойный класс погрязнет в материальном (не только в своих счетах и дворцах, но и в надежде на материальную силу — тот же "термояд" и все прочее). А противник будет воевать на нематериальном поле — читайте "Победу без войны" Бжезинского.

Победа без войны — это что такое? Это победа в "холодной войне". Это победа в условиях, когда ядерное оружие сковывает во всем, что касается использования материальных слагаемых войны. А значит, надо воевать, используя другие слагаемые.

Что такое война с использованием этих других слагаемых? Это информационная война (простейший вариант). Это интеллектуальная война (более сложный вариант). Это игра (мегаоперация в сфере идеального).

Что такое операции в сфере идеального? Как эти операции сопрягаются с другими видами атипичных (то есть нематериальных) военных действий?

Мы всё это рассмотрим чуть ниже, но для начала укажем, что предпосылкой успеха такой войны является прагматизм, материалистичность элиты и населения противника — то есть нашей элиты и нашего населения. Элитное презрение ко всему, что выходит за сферу денег, ресурсов, ядерных боеголовок и прочего. Элитное идеологическое, смысловое, духовное разоружение, волокущее за собой общество в новый застой. В новое "ням-ням". Элитные гламур, несерьезность и безответственность во всем, что касается невещественного.

"Миром правит невещественное". Если мы скажем так (а мы убеждены, что это именно так), то многие пожмут плечами. Как так — невещественное?

Миром правят деньги, энергоресурсы, на худой конец — военная сила (большие батальоны, как говорил Наполеон). Но если мы скажем, что информация правит миром, то нам вряд ли кто-то возразит. Даже те, кто верит в деньги. Информация правит финансовыми рынками, те — деньгами. Но разве информация — это вещественное? И разве у этой самой информации нет того, что, превышая саму эту информацию, ее предопределяет и производит? Назовите это нечто — идеальным, духом, проблемным (семантическим, семиологическим) полем…

Разве не очевиден в мире рост влияния интеллектуального капитала? Нематериальных активов? Разве уже не вводятся в оборот (пока наши гении осваи- вают сервировку в их ресторанах и вино по 30 тысяч евро за бутылку) такие понятия, как символический капитал?

Спору нет, в самих понятиях есть издержки. И если их правильно отрефлексировать, то станет ясно, по каким законам можно в этой сфере бороться. Но дело не в понятиях, а в том духе, который они с собой несут. А несут они с собой дух особой войны. Дух этого самого оргоружия.

И бороться с этим духом, обладая прагмацентрическим идеалофобским сознанием, — невозможно. Никакой патриотизм не спасет. Никакие благие пожелания. Нужен только выход за эти флажки. Только переоценка значения нематериального — идеологического в самом высоком смысле этого слова. То есть всего, что находится по ту сторону не только синдрома "бабок", но и синдрома пустопорожней безэнергийной брехни, выдаваемой за гуманитарные технологии.

До тех пор, пока в основе лежит принцип "трех Б" (большие быстрые бабки), а в качестве союзника выступают еще "два Б" (беспомощная брехня), — никакое сопротивление оргвойне невозможно. Мы констатируем это не потому, что считаем невозможным сопротивление. А потому, что требуем выхода за эти рамки. За эти "пять Б". Выхода, и немедленного!

Человек может выходить за любые рамки. На то он и человек. За рамки выводят любовь и страх за любимое. Страх страху рознь. Страх может парализовать — и может творить чудеса. Но он творит чудеса только тогда, когда, будучи преодоленным (а как преодолеть без политической рефлексии?), выталкивает субъекта в новое для него пространство, где находятся другие средства борьбы — непривычные для субъекта в его прежней роли, но сегодня необходимые. Если этого не произойдет, то все будет развиваться по очень понятной и очень постыдной схеме.

Перед тем, как перейти к ее описанию, нужно дать рабочую метафору. Для этого полезно использовать анекдоты. Они лучше всего оседают в сознании. Ну, так вот, идет бракоразводный процесс… Судья спрашивает мужа: "Почему вы разводитесь с женой?" Тот говорит: "У меня есть серьезные основания". Судья: "Какие?" Мужчина: "Жена назвала меня дурачком". В зале суда хохот, смеются все. Мужчина: "Вы должны учесть контекстуальные обстоятельства". Судья (вытирая слезы): "Какие еще обстоятельства?" Мужчина: "Я прихожу, жена лежит в постели с совершенно незнакомым человеком. И мне же говорит: "смотри, дурачок, как это делается"".

Если не будет выхода за флажки, если политический класс не станет субъектом политической рефлексии, то все будет происходить по этому анекдоту. "Дурачку" будут показывать, "как это делается". Как "слона" "убивают иголкой".

Описать, как это делается, конечно, нужно. Но не оговорить перед этим фундаментальных условий, вне которых подобное описание почти анекдотично, — столь же аморально, как и ограничиваться общими фразами.

А вот теперь — после сделанных оговорок — можно перейти к конкретной дескрипции. То есть к тому, "как делается".

«КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ»

Штаб, планирующий применение оргоружия против той или иной страны, прежде всего определяет пространство, в рамках которого он намерен оргоружие задействовать.

Такое пространство не имеет ничего общего с "пространственностью" в ее обычном гуманитарном понимании. Речь идет о так называемом "многопараметрическом пространстве". Если параметров, по отношению к которым планируется применить оргоружие, например, 50, то и пространство будет 50-мерным. Оно при этом может быть однородным или неоднородным, изотропным или анизотропным, связным или разрывным.

К сожалению, в этом усложнении нет ничего от игры ума. Специалисты по оргоружию давно работают с такими пространствами. Даже если оргоружие надо применять не против страны, а против той или иной корпорации.

Определив пространство оргвойны, специалисты по оргоружию начинают далее делить пространство на сектора. А сектора — на проблемные зоны. Иногда это делается на столе, где рисуется выпуклый многоугольник, расчленяемый на эти самые сектора. Иногда это делается на экране. И в этом случае плоский схематизм резко усложняется. А визуализации оказываются более впечатляющими. Но это все вопросы технические. По существу же главное в том, как выделить сектора и определить внутрисекториальные проблемные зоны и узлы.

Рассмотрим, например, случай, когда сектором №1 становятся так называемые внутренние проблемы.

Любая страна имеет такие проблемы.

Любая власть потому и власть, что отвечает за решение этих проблем.

А проблемы могут быть острыми и неострыми, решаемыми и нерешаемыми.

Эти проблемы могут создаваться самой властью, проводящей определенный курс. Они могут не зависеть от курса и корениться в нетрансформируемой объективности. Они могут, наконец, существенно зависеть от внешних факторов. Голод, например, — внутренняя проблема. А поставка продуктов из-за рубежа — внешняя. Вам перестали поставлять продукты, у вас возник голод. Внешняя проблема индуцировала внутреннюю.

Специалисты по оргоружию прежде всего выявят острейшие проблемы, за которые власть несет ответственность.

Далее, они сделают все возможное для того, чтобы помешать власти решить эти проблемы. Для этого осуществляется несколько видов работ. Прежде всего работа с так называемыми ментальными матрицами. Иногда еще эти матрицы называют когнитивными.

Иначе говоря, начнется работа с сознанием той самой власти, которую планируется сокрушить. Будут выявляться объективные ограничения этого сознания. Высчитываться коэффициенты интеллекта и профессиональные компетенции. Описываться политические стили и ценностные предпочтения.

Все это будет делаться с ориентацией на один окончательный результат — обеспечение КАТЕГОРИЧЕСКОЙ НЕВОЗМОЖНОСТИ ДОСТУПА ВЛАСТИ К ИНСТРУМЕНТАМ РЕШЕНИЯ ОСТРЫХ ПРОБЛЕМ.

Если какие-то группы могут стать опорными для решения подобных проблем, будут выстраиваться особые схемы разрыва связей между властью и этими группами. Если какие-то специалисты могут подсказать методы решения проблем, то эти специалисты будут "выводиться из игры" любыми методами. Вплоть до физического уничтожения (притом что физическое уничтожение — всегда крайний и нежелательный способ).

Но чаще всего хватает более мягких средств. Разрушаются каналы взаимодействия, организуется дискредитация лиц, групп и других источников решения проблем. Организуются события, делающие контакт власти с этими источниками невозможным.

Рассматриваемый метод называется "отсечение от источников".

Какова бы ни была проблема, первая задача штаба оргвойны — изучать и мониторить объект оргнападения во всех его аспектах, выявлять его узловые проблемные поля и возможные защитные реакции. А далее, вычленив каждую конкретную проблему, отсечь власть от источников ее решения. В том числе от возможных внутренних и внешних союзников, заинтересованных в решении проблемы.

Вторая задача — разогреть проблему. Для этого ее можно просто "расковырять". Так, например, "расковыривали" проблему армяно-азербайджанских отношений в конце 80-х годов ХХ века. А можно еще и подтолкнуть власть к тем или иным формам такого разогрева, выдав этот разогрев за способ решения проблемы.

Третья задача — оседлать общественную энергию, возникающую в ситуации сильно разогретой проблемы. Почему бы власти, казалось, не оседлать эту энергию? Между тем, есть много способов воспрепятствовать этому. Например, внушить власти, что энергия — это вообще от лукавого. Если власть по ментальности чужда подобной энергии, надо этому потакать и убеждать власть в том, что канализация энергии вредна или невозможна.

Одновременно надо встраивать в процесс свои "оседлывающие" структуры. Существует целый спектр способов такого встраивания. От грубой агентурной работы — до гораздо более тонких форм.

Четвертая задача — направить энергию против власти. Для этого надо побудить власть к соответствующим действиям. И далее осуществлять так называе- мую "раскачку". Власть применяет неадекватные действия — энергии становится больше — очевидность властной вины усиливается — добавленная энергия канализируется против власти — та усугубляет свою неадекватность, пугаясь роста энергии… Подобная цепочка в теории систем называется "положительной обратной связью". Есть оргоружейники, которые специально работают над созданием и мониторингом таких цепочек.

Пятая задача — мультиплицировать энергии, которые взяты под контроль после разогрева и оседлания разных проблемных полей. Иногда такие энергии могут быть даже резко антагонистическими. Но это никогда не пугает специалистов по оргоружию. Создаются соответствующие трансмиссии, синхронизирующие терминалы. Разъясняется общность, казалось бы, взаимоисключающих интересов. Разве это не делалось, например, в ситуации распада СССР, когда сепаратистам на окраинах страны и "русским уменьшителям", ненавидящим этих сепаратистов, специальные посредники разъясняли, что их общий интерес — в разделении страны? А разве то же самое не делается сейчас и на севере, и на юге России?

Шестая задача — парализовать адекватные ответы власти. Любой кризис порождает новые возможности. Противнику нужен мониторинг состояния власти как объекта оргнападения: а вдруг ее "заперли" — а она начнет менять свойства, осознавать угрозу и адекватно на нее реагировать!?

Поэтому в рамках решения данной задачи противнику прежде всего крайне важно усыплять власть. Убаюкивать ее своими "чи-и-из!". Поддерживать источники любого лживого оптимизма с их победными рапортами, с их "все в шоколаде". Создавать такие источники, наконец! Когда власть проснется — должно быть поздно. При этом противник пойдет на все, чтобы и после просыпания власть была по-прежнему изолирована от инструментов эффективного действия. Чтобы приговоренная власть не получала лекарств (средства адекватного поведения в кризисе) и получала отраву (средства неадекватного поведения в кризисе).

Седьмая задача — управление агонией власти. Здесь много подзадач. Правильная работа с перебежчиками. Правильная инфильтрация внутрь кризисной системы провокаторов и деструктивных элементов. Правильное управление конфликтами внутри больного властного организма. Правильная организация саморазрушения власти в условиях ее предельного замыкания (хорошо известный "эффект бункера").

Специалисты при описании задачи "оргкиллерства" выделяют 11 основных блоков. Эти 11 блоков упаковываются в 2 фазы.

Фаза №1 — дифференциальная. В нее входят:

·        Оконтуривание проблемного сектора (1)

·        Изоляция от средств (2)

·        Разогрев поля (3)

·        Изоляция от разогрева (4)

·        Оседлывание (5)

·        Канализация (6)

·        Ритмизация (7)

Фаза №2 — интегральная. В нее входит:

·        Мультипликация (8)

·        Парализация (9)

·        Агонизация (10)

·        Убийство (11)

Возникают даже "специализации" в рамках оргоружейной профессии. Например, удерживатели (оргоружейники, следящие за рамками проблемного сектора). Изоляторы, разогреватели, оседлыватели, канализаторы, ритмизаторы, мультипликаторы, парализаторы, агонизаторы и киллеры.

Заметьте, что на этом этапе рассмотрения мы еще ничего не конкретизируем. То есть не определяем конкретных направлений войны. Какова бы ни была система, применение против нее оргоружия все равно будет связано с определенными типами действий вокруг любого проблемного сектора.

Если говорить о внутренних проблемах современной России, то основные проблемные сектора таковы.

Сектор №1 — социальный. Здесь можно разыгрывать всеми возможными способами острейший социальный конфликт.

Сектор №2 — "русский". После Кондопоги (а теперь и Ставрополя) "русская тема" явно приобрела новое качество. Что мешает ее оседлать и сделать "хитом антивластного сезона"?

Сектор №3 — "окраинный". У национальных окраин есть свои болевые точки. Сейчас они находятся в латентном состоянии, даже в Чечне и вообще на Северном Кавказе. Что мешает вывести их из латентного состояния?

Сектор №4 — регионально-трайбовый. Мы привыкли думать о национальных окраинах и тамошних экстремизмах. Между тем, внутри "русского тела" формируются новые границы распада. Северная, сибирская, южная. При необходимости весь спектр проблем, порождающих эти новые границы распада, можно разогреть и сделать факторами деструкции.

Сектор №5 — субкультурно-укладный. Разные группы российского населения дифференцированы не только по доходам или по религиозной специфике. Они дифференцированы по ценностям, по отношению к происходящему, по принятию или непринятию новой культурной реальности, по своему отношению к традициям. Уже сегодня эта дифференциация становится труднопреодолимым препятствием на пути формирования национального консенсуса. Вполне возможно сделать это препятствие абсолютно непреодолимым.

Сектор №6 — коррупционный. Здесь можно и управлять коррупцией в интересах ослабления противника, и оперировать против элиты "счетократическими" инструментами, и придавать антивластный характер коррупционной теме. Дело это надежное и проверенное. Хорошо зарекомендовавшее себя по советской эпохе (Гдлян, Иванов и т.д.). Сегодня возможностей для работы по этому направ- лению больше, чем когда бы то ни было.

Сектор №7 — криминальный. Здесь тоже несколько альтернативных возможностей. Можно с большими основаниями говорить о криминальности российского государства. А можно превратить борьбу с криминалом в государственную деструкцию. Например, линчевание преступников, создание общественных структур для "самозащиты" от криминала. И эти формы самоорганизации (а при государственной дистрофии они гарантировано востребованы) неизбежно будут подрывать основы государственности. Государство имеет монополию на легальное насилие. Если эта монополия разрушена, что произойдет с государством?

Сектор №8 — "элитный". Конфликт элит нарастает. В обществе открыто говорят о том, что в России идет "война кремлевских башен". Отслеживая логику этой войны, можно её подхлестнуть, вывести за рамки элитного консенсуса. Ничего не стоит нащупать т. н. "пятые колонны". Тут возможны и кодификации через интересы, и ценностные кодификации.

Сектор №9 — "технологический". Основные фонды страны изношены. Этот износ определяется коррупцией, логикой первоначального накопления, интересами элит, управленческим кризисом и многими другими обстоятельствами. Каждое из этих обстоятельств можно катализировать. В результате технологические катастрофы могут стать источником подрыва социальной стабильности и властной (и государственной!) легитимности.

Сектор №10 — "милитарный". Противник должен быть лишен возможности воевать. Для этого нужно разрушать технологию духовной мобилизации (сломить дух сопротивления). Но необходимо также подрывать военную машину. Истреблять кадровый состав — если не физически, то социально и психологически. Препятствовать воспроизводству — и технологическому, и социально-кадровому — отраслей военно-промышленного комплекса. Военный контингент должен быть доведен до степени дистрофии и полной маргинализации.

Совокупность перечисленных мер гасит амбициозность противника, наращивает его уступчивость. Между тем, эта уступчивость легко может быть превращена в нисхождение. А нисхождение — в капитуляцию. Не в этом ли опыт разрушения СССР? И что мешает сегодня повторить этот опыт?

Сектор №11 — экономический. Тут можно управлять многим. В сфере финансовой, бюджетной, налоговой политики, импорта, экспорта и т.д. Некоторые методы отработаны уже в эпоху развала СССР. Сейчас возможны и другие.

Сектор №12 — неодиссидентский. Сегодня созрели новые условия для формирования неодиссидентских движений. При этом информационные и социальные ресурсы "андерграунда" несопоставимо больше, чем в эпоху СССР, когда ксерирование сотни экземпляров того или иного диссидентского сочинения было трудной технологической задачей, сопряженной с мало для кого приемлемым риском. Сейчас прежних технологических ограничений нет. Да и психологических тоже.

Сектор №13 — интеллектуальный. Проблемы страны становятся все более сложными. Они требуют очень высокого интеллекта для их выявления и, тем более, решения. Между тем, и элита, и общество стремительно опрощаются. Достаточно просто содействовать этой тенденции для того, чтобы Россия как государственная система неуклонно утрачивала "мозг и зрение". И, значит, способность адекватно реагировать. А после того, как способность такого реагирования утеряна, игра на секториальном проблемном поле будет, по сути, "игрой в одни ворота".

Предположим, существуют всего лишь эти 13 секторов (а их больше). Как они будут задействованы противником? На первой фазе ему потребуется создание 91 (13х7) групп внутри штаба оргвойны. Это так называемые линейные группы.

Для того, чтобы эффективно действовать на следующей фазе, понадобится более ста нелинейных (мультисекториальных) групп. И хотя бы несколько сводных управлений.

На этом формирование штаба завершится. Начнется работа. Эта работа ни в коем случае не будет носить лобовой характер. Действия по секторам и фазам будут сложным образом сочетаться. Формы таких сочетаний известны: аккорд, контрапункт, фон, "матрешка", инверсия и т.п.

Всей работой будет руководить комитет, состоящий из политического руководства и руководства сводных управлений. А также из группы советников и консультантов.

Эффективность штаба будет определяться как уровнем кадров, так и совокупными ресурсными возможностями. Финансированием (такая работа предполагает затраты в размере от 8 до 40 млрд. долларов в год), накопленным потенциалом (уровнем агентур, групп влияния), политической волей и пр.

А также — прежде всего — потенциалом нашей страны. Поскольку этот потенциал не в лучшем состоянии, а готовность противника к полномасштабной оргвойне нарастает, то все это может реально обернуться большой и постыдной бедой. И даже трудно разграничить, что хуже, — масштаб беды или ее унизительность.

Главное — чтобы не было ни того, ни другого.

В соавторстве с аналитической группой Сергея Кургиняна (соавторами доклада «Оргоружие»)


Читайте также:

 "ОРГОРУЖИЕ" - Нож первый: как умертвляют инстинкт самосохранения
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож второй: как раскалывают национальную элиту
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож третий: как порождают «хаос смыслов»
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож четвертый: как подавляют сознание
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож пятый: как подменяют идеалы
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож шестой: как насаждают невежество
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож седьмой: как «разрубают» историю
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож восьмой: как оскверняют Победу
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож девятый: как расчленяют Россию
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож десятый: как управляют компроматом
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож одиннадцатый: как истребляют знания
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож двенадцатый: как усыпляют «оборонное сознание»
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож тринадцатый: как истребляют ВПК
"ОРГОРУЖИЕ" - Нож четырнадцатый: как останавливают развитие

Источник