22 июня 1941 года - чего боялся Сталин.

Польский след в катастрофе начала войны

2011-06-10 / Александр Борисович Широкорад - историк, писатель.

Армия Крайова в 1940–1941годах готовилась к боям не только с немцами. Фото с сайта www.zastepowi.zhr.pl

Днем 22 июня 1941 года, когда немецкие танки прошли первые десятки километров советской земли, командиры отчаянно «бомбардировали» Москву запросами, можно ли обстреливать и бомбить германские войска по ту сторону границы.

Дело в том, что в течение нескольких недель командиры Красной Армии и войск НКВД получали многочисленные приказы не поддаваться на провокации. На местах начальство на всякий случай боялось приводить войска в полную боевую готовность и рассредотачивать боевую технику и т.д. Надо ли говорить, к каким потерям это привело.

После разоблачения культа личности Сталина приказы «не поддаваться на провокации» с большим удовольствием стали «обсасываться» советскими писателями и историками, желавшими показать некомпетентность и глупость вождя. Но почему-то никто до сих пор не попытался выяснить, чего же боялся Сталин? Казалось бы, ответ прост – провокации, которая дала бы повод Гитлеру разорвать пакт о ненападении и напасть на СССР.

ГЕББЕЛЬС ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ

Какая же могла быть провокация – синхронная с массированным нападением вермахта или разнесенная во времени на несколько часов или суток? Бояться синхронной провокации – полный идиотизм. Тогда остается вариант провокации, дающей повод Германии объявить себя жертвой агрессии и начать войну. Однако Гитлер уже давным-давно совершал молниеносные нападения без всяких провокаций – Норвегия, Голландия, Бельгия, Югославия, Греция и т.д.

Так, может быть, кучка германских офицеров без санкции руководства решилась бы на провокацию, чтобы развязать войну с СССР? Но и это исключено. К 22 июня уже оформился генеральский заговор против Гитлера, но целью его было не расширение войны, а устранение фюрера и заключение мира.

Так зачем же фюреру нужно было сейчас лишать себя фактора внезапности хотя бы на несколько часов и дать возможность СССР привести войска в полную боевую готовность, начать всеобщую мобилизацию и т.д.? Неужто и без провокаций Геббельс не сумел бы объяснить немцам причины нападения на СССР?

Сталин всерьез рассматривал вероятность внезапного нападения Германии на СССР, но не исключал и того, что Гитлер сосредотачивает войска на нашей границе, опасаясь Красной Армии, и для оказания дипломатического давления на СССР.

В последнем случае провокация действительно могла привести к войне между двумя великими державами. Но кто же мог устроить провокацию, если ни немцам, ни русским она в любом случае была невыгодна?

Мало кто знает, что к 22 июня СССР уже находился в состоянии войны с… Польшей. «Ах! Да какая это была война в сентябре 1939 года», – поморщится историк. Святая правда – тогда войны никакой не было.

Польское правительство и военная разведка выдавали желаемое за действительное и уверяли военных и население, что СССР останется безучастным свидетелем захвата немцами Западных Белоруссии и Украины. А когда 17 сентября 1939 года части РККА перешли польскую границу, польское правительство уже бежало в Румынию и более было озадачено подысканием себе нового ПМЖ, нежели противодействием русским. Польские генералы отдавали войскам противоречивые приказы: то применять оружие, если русские будут мешать их отступлению в Румынию, то вообще не сопротивляться Красной Армии.

Так что в сентябре 1939 года не было ни фактической (если не считать небольших боестолкновений), ни формальной войны, поскольку ни одна сторона не объявила юридическое состояние войны.

Замечу, что по поводу ввода советских войск в Западные Белоруссию и Украину Англия и Франция даже не послали протест в Наркомат иностранных дел. Мало того, английские представители 17 сентября, как ни в чем не бывало, продолжали переговоры в Москве о торговом соглашении. Шли жаркие споры по финансовым вопросам, но о Польше никто не заикался. 11 октября 1939 года соглашение было подписано.

Но вот 18 декабря 1939 года Польша с полным соблюдением всех формальностей объявила войну СССР.

Повод для войны был анекдотичен – СССР передал Литовской Республике город Вильнюс с областью. Между прочим, Вильно еще в XIII веке был литовским городом, а вот «варвары-большевики» освободили Вильнюсскую область и передали ее буржуазной (!) Литве. Ну а о том, что летом 1940 года Литва станет советской, в Европе никто и не думал, как, впрочем, и в Кремле.

Стоило из-за этого объявлять войну? Дело в том, что в Лондоне и Париже знали, что дело идет к советско-финской войне, и готовились использовать поляков в боевых действиях в Норвегии и Финляндии.

А кто же объявил войну Советскому Союзу? Эмигрантское правительство Владислава Сикорского, сформированное англо-французами в октябре 1939 года во Франции. Резиденцией польского правительства на сей раз стал древний французский город Анжу в 300 км к юго-западу от Парижа.

В Финляндию и на Кольский полуостров поляки так и не попали. Но война не стала формальной. Эмигрантское правительство инициировало партизанскую войну в Западных Белоруссии и Украине. Общая численность польских бандформирований на территории СССР составляла не менее 300 тыс. человек. Среди них были солдаты и офицеры разбежавшихся частей польской армии, члены польских националистических партий и молодежных организаций – Польская освободительная армия, Диверсионная военная организация, Серые шеренги и т.п.

Территории Румынии и даже генерал-губернаторства стали крепким тылом польских бандформирований. Румынские власти ненавидели СССР и смотрели сквозь пальцы на незаконную деятельность польских военных. А в этнической Польше, которая вошла в состав генерал-губернаторства, Сикорский и Ко приказали своим вооруженным формированиям (позже получившим название Армии Крайовой) «держать ружье у ноги», то есть временно затаиться.

Поддержка польского населения, обеспечивавшего почти полную маскировку, и абсолютная пассивность Армии Крайовой привели к тому, что немцы их в 1940–1942 годах практически не трогали. Англичане и эмигрантское правительство готовили эту армию не для борьбы с вермахтом, а для провокаций.

ПОЛЬСКИЕ ПЛАНЫ

И вот в начале 1941 года советское правительство получило сведения от НКВД, что Армия Крайова готовит крупную провокацию на советско-германской границе. Представьте себе переход сотен, а то и тысяч вооруженных людей, одетых в германскую форму через нашу границу. Начался бы бой с применением артиллерии и авиации. Наши самолеты начали бы сбивать германские самолеты, направлявшиеся в район конфликта для выяснения обстановки, и, как говорится, пошло-поехало. Кстати, польские политики и генералы в 1940–1941 годах открыто выбалтывали свои мечты стравить Германию и СССР, чтобы «от обоих только хвосты остались».

Надо ли говорить, что начало советско-германской войны было манной небесной как для Англии, с ужасом ожидавшей вторжения немецких войск, так и для польского опереточного эмигрантского правительства. Таким образом, угроза польской провокации была более чем реальна, и Сталин был вынужден принять меры для ее предотвращения. Другой вопрос, что на местах командиры Красной Армии захотели стать «большими католиками, чем сам папа» и перестраховались.

Хорошим подтверждением того, что Армия Крайова могла устроить крупномасштабную провокацию с участием сотен, а то и тысяч хорошо вооруженных бойцов, служит операция «Буря», затеянная лондонским правительством в 1944 году. Согласно ему части Армии Крайовой должны были при отступлении немцев занимать крупные города, создавая там гражданские администрации, подчиненные Лондону, и встречать советские войска в роли хозяев, то есть законных властей. Для реализации плана предполагалось привлечь до 80 тыс. членов Армии Крайовой, находившихся, главным образом, в восточных и юго-восточных воеводствах Польши и на территориях Литвы, Западной Украины и Западной Белоруссии.

Попытка Армии Крайовой захватить Вильнюс и Львов обернулась фарсом, а Варшавское восстание – трагедией. Надо ли говорить, что в случае успеха операции «Буря» в центре Европы возник бы район, контролируемый Армией Крайовой, что легко могло привести к перерастанию Второй мировой войны в Третью. Собственно, в эмигрантском правительстве и не скрывали, что операция «Буря» имела целью не разгром Германии, а провоцирование конфликта между СССР и западными союзниками.

Подобная «буря» могла начаться и в июне 1941 года. Ее-то и боялся Сталин. Он всеми силами пытался оттянуть войну хотя бы на пару месяцев. А там – осень, дожди… И план «Барбаросса» генералы Распутица и Мороз заставили бы перенести на июнь 1942 года.

А в 1942 году немцев бы встретила совсем другая Красная Армия – полностью перевооруженная новыми самолетами, танками КВ и Т-34, с законченной сетью УРов на новой границе, а главное – с хорошо подготовленным личным составом, досконально изучившим новую матчасть.

Да и Гитлер не стал бы год сидеть сложа руки. Благо, что действия зимой в России грозили катастрофой, а в Северной Африке и на Ближнем Востоке осень и зима – самое подходящее время для боевых действий. Далее последовал бы полный разгром англичан и немедленная помощь Америки, выразившаяся в отправке 300 дивизий янки в Европу и Африку, что, кстати, и планировалось Пентагоном до 22 июня 1941 года. Ну а без помощи янки Черчиллю пришлось бы заключать мир, и Вторая мировая война закончилась бы без участия Советского Союза.

А есть ли смысл рассматривать альтернативные варианты Второй мировой войны? На мой взгляд, есть, потому что они дают возможность читателю XXI века увидеть ситуацию глазами политиков начала 1940-х годов, а главное, разоблачить навязываемые нам мифы.

Подробнее:http://nvo.ng.ru/history/2011-06-10/14_stalin.htm
l