США готовятся поставить Россию на колени

Михаил Волженский, капитан I ранга запаса

Нападение на РФ будет произведено не с помощью баллистических ракет, а с помощью крылатых ракет «Томагавк», размещенных на подводных лодках. Обнаружить подобный тип атаки Россия в настоящий момент не может.

Одним из главных военно-политических противоречий между Россией и США общеизвестно является создаваемая Соединенными Штатами система противоракетной обороны (ПРО). Несмотря на постоянное присутствие данной темы в ежедневной повестке дня, масштаб и суть происходящего – и с организационной, и с военно-технической точек зрения –

не осознается не только массовой аудиторией, но и целым рядом специалистов. От публики скрыт громадный объем научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, проведенных по данной теме. Даже если исходить исключительно из публикаций в открытых источниках, картина создания Соединенными Штатами системы обороны от межконтинентальных баллистических ракет (МБР) окажется поистине грандиозной. В задачу данного текста как раз и входит детально показать реальный масштаб происходящих по теме противоракетной обороны работ. При этом упоминаются только самые главные, ключевые технологии, либо уже испытанные и принятые на вооружение, либо нуждающиеся в относительно незначительных усовершенствованиях. За скобками осталось множество проектов, оказавшихся «тупиковыми ветвями» эволюции системы ПРО.

Забегая вперед, невозможно не сделать напрашивающийся вывод: подобная система хотя бы в силу своего глобального масштаба призвана противостоять вовсе не отдельным пускам в настоящий момент даже не существующих МБР «стран-изгоев» вроде Ирана или Северной Кореи, как это заявляется официально. Такая гигантская структура может быть необходима только при нападении США на страну, имеющую крупные арсеналы подобных вооружений (Россию или Китай), ради гарантированного уничтожения ответно-встречного залпа сотен МБР.

Источники и предпосылки

В начале 70-х годов потенциал стратегических наступательных вооружений (СНВ) СССР и США был огромен. В арсенале каждой из стран находилось более 2500 МБР, которые несли более 6000 боевых блоков (ББ) с ядерными боезарядами. В 1972 году Брежнев и Никсон подписали первый советско-американский «Договор об ограничении стратегических вооружений», или ОСВ-1. Он не содержал данных о количестве ракет и боеголовок, но ограничивал размещение ядерного оружия в космосе. Примерно в то же время в «Редстоунском арсенале», расположенном в Хантсвилле, штат Алабама, была разработана система перехвата баллистических ракет «Сэйфгард» (Safeguard Program) и её основные компоненты – ракеты-перехватчики «Спартан» и «Спринт». Аналогичные разработки имелись и в СССР.

Обеим сторонам было ясно, что в условиях массированного применения МБР с разделяющимися головными частями (РГЧ) создать эффективную систему обороны практически невозможно. Это и послужило причиной заключения в 1972 году еще одного договора – «Об отказе от развертывания систем противоракетной обороны». В соответствии с ним каждая из сторон имела право разместить для противоракетной обороны какого-либо одного из своих районов не более 100 ракет. Незыблемость положений договора по ПРО сохранялась до середины 1990-х годов, когда в Соединенных Штатах изменилось отношение к самой идее системы ПРО.

Важно пояснить, что послужило причиной подобного изменения.

Во-первых, развал Советского Союза повлек за собой стремительное сокращение численности СНВ России.

Во-вторых, научно-техническая революция в радиоэлектронике, вычислительной технике, оптоэлектронике, робототехнике, информационных системах, а также в областях кораблестроения, авиастроения и ракетостроения привела к появлению доселе невиданных информационных систем и систем позиционирования, а  также новейших типов вооружений, таких как кинетическое, лазерное и электромагнитное. Иначе говоря, достижений, которые сделали решение задач ПРО технически возможным.

Определенное влияние на пересмотр решения об отказе от разработки ПРО оказали и уроки американо-иракской войны 1991 года. В ходе боевых действий угроза со стороны иракских баллистических ракет «Скад» для вооруженных сил коалиции была очевидна.

В итоге уже к 1999 году в США были созданы системы, появление которых является необходимой предпосылкой создания глобальной противоракетной обороны:

1. Спутниковые системы навигации и позиционирования NAVSTAR и GPS.

2. Спутниковая система связи GBS, обеспечивающая работу NAVSTAR; GPS; GCCSM, CCSM и других подобных систем (о которых пойдет речь ниже).

3. Космическая система обнаружения пусков баллистических ракет IMEWS.

4. Наземные радиолокационные системы обнаружения и сопровождения ракет на траекториях их полета BMEWS и PARCS.

5. PAVE PAWS – наземные радиолокационные системы классификации ракет и элементов разделяющихся головных частей ракет, а также передачи команд коррекции полета на противоракеты.

6. Боевые информационно-управляющие системы (БИУС) типа GCCSM-CCSM.

7. Стационарные противоракетные комплексы (ПРК) наземного базирования дальней зоны перехвата GMD с противоракетами GВI, оснащенными боеголовками EKV, использующими кинетический принцип поражения.

8. Мобильные ПРК наземного базирования ближней зоны перехвата PAC-3 Conf.3 (ERINT) с противоракетами MIM-104F.

К 2002 году наметились успехи в области создания ПРК средней и ближней зон перехвата. Стала очевидной необратимость процессов развала научно-производственного потенциала ВПК России и неизбежность дальнейшего существенного сокращения её стратегических наступательных вооружений. Стала нарастать угроза для США со стороны растущей военной мощи Китая.

Результатом в 2002 году стал выход администрации США из договора «Об отказе от развертывания систем противоракетной обороны».

ПРО – развитие, организация и структура

Американский эсминец USS Arleigh Burke (DDG-51) (фото: wikipedia.org)

Однако организационное начало работ по системе ПРО было положено еще раньше – в начале 2000 г. в структуре Пентагона было сформировано специальное ведомство (MDA – Missile Defense Agency). Был принят пакет соответствующих военных и индустриальных программ (BMD Programs – Ballistic Missile Defense Programs). Ими предусматривались модернизация систем обнаружения космического и наземного базирования и создание перспективной системы ПРО наземного базирования (GMD – Ground-Based Midcourse Defense), модернизация и создание перспективных мобильных ПРК наземного и морского базирования.

В сентябре 2009 года программа была несколько изменена и переименована. Она стала называться GBMDS (Global Ballistic Missile Defense System). К этому времени Соединенные Штаты достигли результатов, позволивших перевести систему ПРО из области теоретической, исследовательской в область конкретной военно-политической практики. Были завершены «муки творчества», связанные с поиском технологических решений по созданию высокопроизводительных вычислительных комплексов, сетевых информационных систем, радиолокационных и оптоэлектронных систем обнаружения, слежения и целеуказания, малогабаритного ракетного оружия с кинетическим принципом действия. Отменены проекты создания избыточных, малоэффективных, а потому затратных видов вооружений. Положено начало в объединении соответствующих международных усилий. Например, США заключили с Японией договоры о создании системы ПРО в этой стране, строительстве для ВМС Японии серии эскадренных миноносцев типа Arleigh Burke, поставках в Японию ПРК РАС-3 и РЛС AN/TPY-2, о совместном проведении работ по совершенствованию противоракет (ПР) семейства SM-3. Были достигнуты договоренности с ФРГ и Италией о создании мобильного ПРК наземного базирования по программе Medium Extended Air Defense System (MEADS). С рядом европейских стран были заключены договоры о размещении на их территории элементов системы ПРО европейского ТВД (театра военных действий).

Были заново созданы и модернизированы система управления ПРО, системы обнаружения, сопровождения и наведения. Созданы ПРК с противоракетами всех возможных зон перехвата. Все основные элементы системы ПРО были сведены в единую боевую информационно-управляющую систему (ЕИП), средства наблюдения и целеуказания противоракетной обороны космического, наземного и морского базирования были интегрированы в единое информационное пространство. Ее операторами стали Национальный объединенный интегрирующий центр США (US Joint National Integration Center) при ЦКП ПРО/ПВО ОКК США – NORAD (авиабаза Петерсон, шт. Колорадо) и региональные интегрирующие центры при региональных командных пунктах ПРО BMC США. На некоторых компонентах глобальной системы ПРО необходимо остановиться отдельно: они являются ключевыми технологическими достижениями, обеспечивающими саму возможность успешного применения противоракетного оружия.

Увидеть и сбить

ПРК РАС-3 «Patriot» (фото: wikipedia.org)

Один из таких компонентов – масштабная система обнаружения и целеуказания по баллистическим ракетам, включающая в себя:

1. Космическую систему обнаружения пусков баллистических ракет IMEWS (Integrated Missile Early Warning Satellites). Обеспечивает определение места пуска и сопровождения МБР, регистрацию вхождения космических аппаратов в плотные слои атмосферы и ядерных взрывов. Позволяет осуществлять классификацию ракет, прогнозирование районов падения ГЧ и ББ. В состав IMEWS входит система SEWS, представляющая собой группировку из пяти космических аппаратов типа DSP (Defense Support Program), развернутых на геосинхронных орбитах с высотой около 40000 км.

2. РЛС раннего предупреждения. Основу составляют РЛС EWR (Early Warning Radar) с дальностью обнаружения целей до 5500 км. Радиолокационное поле условно распределено между подсистемами, ответственными за четыре направления: два северных и два океанических (с Атлантического и Тихого океанов). Помимо этого, имеется РЛС передового базирования FBX-T на острове Хонсю (Япония).

3. Системы классификации обнаруженных целей и наведения противоракет PAVE; PAWS (Precision Acquisition Vehicle Entry; Phased Array Warning System). Предназначены для проведения окончательной классификации целей (т.е. определения мест и траекторий боеголовок и ложных целей), а также передачи откорректированных данных на противоракеты, находящиеся в полете.

4. РЛС дальнего обнаружения. Размещены на территории США и контролируют аэрокосмическую обстановку над акваториями Тихого и Атлантического океанов в прилегающем к территории США пространстве на удалении ≈ 2000–2500 км.

Национальный объединенный интегрирующий центр также стал центром управления разнообразных средств поражения (противоракет), о которых также пойдет речь ниже. Одним из первых – и самых мощных – средств перехвата МБР стал стационарный противоракетный комплекс дальней зоны перехвата наземного базирования GMD, принятый на вооружение в 2002 году. В нем используется тяжелая (стартовый вес – 12,7 т) ракета-перехватчик GBI (Ground-based Interceptor), скорость ≈ 7.1 км/сек., дальность – более 5000 км, потолок – 2000 км. Были сформированы позиционные районы ПРО с системами GMD – база ВВС «Форт-Грили» (Fort Greely, Alaska, развернуты 26 ракет-перехватчиков, 4 в резерве), и база ВВС «Ванденберг» (Vandenberg, California, развернуты 4 ракеты-перехватчика, 4 в резерве).

Однако к 2005 году на вооружении России и КНР появились новые МБР, оснащенные маневрирующими автономными головными частями. Этап разведения боевых блоков (ББ) данных МБР может быть начат на любом отрезке пассивного участка траектории, а траектории полета боевых блоков на этапе разведения и маневрирования практически непредсказуемы. Кроме того, данные МБР оснащены средствами противодействия ПРО, которые способны выставлять квазитяжелые «ложные цели». По мнению экспертов MDA, перехват подобных МБР и их ГЧ ракетами-перехватчиками типа GBI имеет недостаточно высокую вероятность уничтожения, а сами перехватчики слишком дороги. По этой причине к концу 2009 г. программы совершенствования ПР типа GBI и разработки перспективной кассетной ступени перехвата – MKV-L (Multiple Kill Vehicle-Lockheed) –  были заморожены.

Противоракетный комплекс дальней зоны перехвата наземного базирования GMD (фото: Missile Defense Agency/wikipedia.org)

Вместо стационарных противоракетных комплексов было решено сделать акцент на разработке мобильных. Важным условием перехвата баллистической ракеты является район расположения перехватчика. Высокая эффективность перехвата обеспечивается только в случае, если противоракета встречает ракету-мишень под как можно меньшим углом, а еще лучше – лоб в лоб. А значит, необходимы системы, способные оперативно прикрывать быстро меняющиеся районы попадания баллистических ракет.

В итоге к 2009 году были созданы, приняты на вооружение ВС США или находились на завершающих стадиях испытаний мобильные наземные комплексы THAAD (Terminal High Altitude Area Defense) и PAC 3 MSE (Patriot Advanced Capability-3 – Phased Array Tracking Radar to Intercept оf Target) ближней и средней зон перехвата. До 2016 г. батареи THAAD по мере поступления в войска будут также размещаться на Аляске (Fort Greely, 9 батарей) и в Калифорнии (Vandenberg AFB, 2 батареи), а 11 баз с ПРК PAC 3 уже в марте 2011-го были развернуты на востоке и западе США. Расчеты показывают: группировка в составе одной пусковой установки (ПУ) ПРК THAAD и двух ПУ ПРК PAC 3 MSE способна с вероятностью 0.99 поразить 8 боевых блоков (ББ), атакующих объекты, размещённые на площади S ≈ 17 000 кв. км. Группировка в составе трех ПУ ПРК THAAD и шести ПУ ПРК PAC 3 MSE способна поразить 24 ББ (с Р=0.99), атакующих объекты, размещённые на площади S ≈ 17 000 кв. км.

Мобильные наземные комплексы THAAD (фото: militaryparitet.com)

Наряду с наземными создавались и морские комплексы. С учетом мобильных характеристик морских комплексов можно сказать, что именно они являются важнейшим компонентом глобальной системы ПРО. А важнейшей из всех подобных программ, в свою очередь, сталаAegis BMD (BMD – Ballistic Missile Defense) – программа создания универсальной системы ПРО морского базирования.

Центральная проблема, которая решалась при создании Aegis BMD, – проблема совершенствования РЛС. Радиолокационной станции ставилась задача выявлять боевые блоки на фоне  ложных целей и сопровождать их на фоне помех. С точки зрения технической эта задача была решена около 2005 года. С данного момента США получили возможность классифицировать малоразмерные космические объекты и отделять реальные боевые блоки от любых иных объектов в космическом пространстве. Иначе говоря, США уже в данный момент за счет использования радаров, работающих одновременно в сантиметровом и дециметровом диапазонах, могут с легкостью отделять ложные цели, выставляемые российскими МБР, от реальных боеголовок. Именно в этот момент вопрос о глобальной системе ПРО и встал на повестку дня.

РЛС типа AN/SPY-1 (фото: radartutorial.eu)

Наибольший интерес представляют работы, проводимые по совершенствованию РЛС типа AN/SPY-1. Это многофункциональная РЛС с фазированной антенной решёткой (ФАР), которая предназначена обеспечивать работу боевой информационно-управляющей системы оружия Aegis. По состоянию на март  2011 года в составе иностранных ВМС насчитывалось 94 боевых корабля класса Ticonderoga и Arleigh Burke, оснащенных системой Aegis. Aegis интегрирована в корабельную БИУС CCSM (Command and Control System – Maritime) типа СЕС (Combat Engagement Capability). В свою очередь, система CCSM – СЕСинтегрирована в глобальную БИУС ВМС США GCCSM (Global Command and Control System – Maritime). В структуре Aegis сформированы автономные боевые контуры управления основными корабельными боевыми подсистемами: ЗРК; ПРК; тактическими крылатыми ракетами и корабельной артиллерией. После 2015 г. Aegis BMD должна обеспечивать обнаружение БР и МБР, выработку и трансляции целеуказания в Национальный объединенный интегрирующий центр США, а также поражение МБР по командам ЦКП глобальной системы ПРО. В 2009 году Aegis – ВМD– 4 прошёл испытания, в 2010-м сертифицирован. С принятием на вооружение Aegis – ВМD – 4 США приобрели способность в кратчайшие сроки формировать трёхэшелонные зональные системы ПРО в любых районах земного шара.

Величайшим достижением этого комплекса является уничтожение выслужившего свой срок спутника на высоте 250 км.

К настоящему моменту Соединенные Штаты достигли защищенности своей территории от ограниченных нападений МБР, защищенности своей армии, а также сил союзников от региональных ракетных угроз, а также возможности адаптировать системы ПРО к изменению возможных ракетных угроз. И все же от массированного ракетно-ядерного ответно-встречного удара, скажем, 500 российских МБР действующая пока система ПРО защитить не может.

Главное средство поражения

SM-3 - ракета перехватчик (фото: Reuters)

Основной ракетой-перехватчиком в системе Aegis BMD на сегодняшний день является SM-3. Начало разработки – 1996 г., летные испытания – 1999-й, принята на вооружение в 2006 году. Длина – 6,59 м, диаметр – 0,34 м, размах – 1,57 м. Стартовая масса – 1503 кг. Дальность стрельбы более 500 км. Потолок – ок. 160 км, скорость – 2.66–3.5 км/сек по разным источникам. В ракете впервые использован перехватчик кинетического действия типа LEAP (Lightweight Exo-Atmospheric Projectile). Практически одновременно с принятием SM-3 на вооружение ВМС США приступили к реализации программы модернизации надводных кораблей и начали финансирование массового производства противоракет.

SM-3 – не просто перехватчик. Это часть гигантской системы, которая включает в себя наземные радиолокационные и оптоэлектронные средства, системы связи и позиционирования, погруженные в единую информационно-вычислительную сеть. Стандартный сценарий предусматривает выведение боевой ступени на высоту около 125 км, где она должна обнаруживать баллистическую цель на дальности до 300 км. После выполнения необходимых маневров противоракета поражает цель прямым попаданием лоб в лоб. Энергия соударения с целью составляет 125–130 МДж, что эквивалентно столкновению с 10-тонным большегрузным автомобилем, мчащимся со скоростью около 1000 км/час. В результате, несмотря на то, что боевой блок перехватчика не содержит взрывчатого вещества, ракета-мишень в одно мгновение превращается в пар.

SM-3 подвергается непрерывному усовершенствованию. SM-3 Block 1А, обеспечивающая поражение БР средней дальности, принята на вооружение в 2008 году. Принимается на вооружение SM-3 Block 1В с улучшенной системой коррекции траектории полета – вместо  импульсной введена система с пульсирующей тягой, то есть ракета может менять скорость и направление реактивной струи, направление полета, а значит, быть гораздо более точной. Кроме того, на ней применен процессор, обладающий улучшенными противопомеховыми свойствами, а также двухцветная ИК ГСК с улучшенными оптическими характеристиками. Проходит испытания  SM-3 Block 2А – она несет на себе уже три перехватчика, каждый из которых наводится индивидуально. SM-3 Block 2В по своим летным качествам (скорости и маневренности), как ожидается, будет близок к перехватчику GBI – при гораздо меньших массо-габаритных характеристиках и цене.

Прорыв в космос

Экспериментальный беспилотный многоразовый космический корабль X-37B (фото: Reuters)

К 2015 году США планируют сформировать инфракрасную оптико-электронную систему наблюдения и целеуказания аэрокосмического базирования. Цель проекта состоит в обнаружении и сопровождении большого количества баллистических ракет с помощью беспилотных космических и летательных аппаратов. В качестве примеров таких платформ можно назвать группировку спутников типа GEO-1 системы Space-Based Infrared System (SBIRS) с инфракрасными сенсорами (к 2014 году должна быть доведена до пяти единиц, а к 2017 году – до девяти), стратегический разведывательный БПЛА F-36, ударный БПЛА – Х-47В системы UCAS (Unmanned Combat Aerial System) и, наконец, экспериментальный беспилотный многоразовый космический корабль X-37B –  OTV – (Orbital Test Vehicle).

Этот последний образец заслуживает особенного внимания. Информация о направленности и объёмах работ по его разработке не разглашается. Однако известно о существовании перспективной НИОКР по созданию проекта «планирующей маневренной суборбитальной ударной системы» (sub-orbital planing (gliding) maneuvering system), которая способна действовать в космосе и пограничной зоне – «космос-атмосфера/стратосфера». X-37B, используемый в такой системе в качестве платформы-носителя, может снаряжаться ядерным или обычным высокоточным оружием. Наибольшую угрозу может представлять собой вариант снаряжения аппарата перехватчиками кинетического принципа поражения (например, того самого семейства SM-3). Исходя из проектной грузоподъемности (примерно 500 кг) можно предположить, что X-37B будет способен брать на борт до 30 перехватчиков. С учётом его возможностей занимать в назначенный срок заданную позицию на геостационарной орбите группировка из 20 X-37B будет способна уничтожить все МБР РВСН России, запущенные в ответно-встречном ударе, на активных участках их траекторий.

Как только перехватчики SM-3 последних модификаций будут окончательно испытаны и отработаны, а также испытаны и отработаны космические платформы, подобные X-37B, ударные средства поражения баллистических ракет будут перенесены в космос. После этого система ПРО приобретет принципиально новые качества, так как получит способность уничтожать МБР на этапе разгона, бить сверху, а не снизу, что резко повысит ее эффективность. Можно ожидать, что уже к 2020 г. в составе системы ПРО США появятся боевые аэрокосмические беспилотные аппараты различного назначения, а к 2025 г. вопрос о недостаточной эффективности ПРО США будет навсегда закрыт – она получит возможность гарантированно уничтожать ответно-встречный удар российских баллистических ракет. Общее количество ракет-перехватчиков к тому времени, согласно программе развития системы ПРО, должно составить более чем две тысячи (для уничтожения одиночных ракет Ирана или Северной Кореи – явно чрезмерное количество, но ровным счетом достаточное для противодействия залпу российских МБР). Вся ракетно-ядерная триада российских вооруженных сил станет абсолютно бесполезной и дорогостоящей игрушкой.

Асимметричный ответ

Прежде всего, нужно признать, что Россия в настоящий момент обладает очень скромным набором ресурсов для возможного противодействия изложенному сценарию. Развалены технологические и научные школы, производственные мощности и система подготовки кадров. Госпрограмма вооружений не отличается комплексным подходом и указанную в данном тексте проблему не рассматривает вообще.

Однако ряд научных и военных направлений все же сохраняет свою эффективность. В итоге ключевым элементом противодействия должно стать создание системы, способной обнаружить начало нападения на Российскую Федерацию. Нападение будет произведено не с помощью баллистических ракет, для обнаружения пусков которых давно существуют соответствующие системы. Скорее всего, оно произойдет с помощью крылатых ракет морского базирования большой дальности типа «Томагавк», размещенных на подводных лодках. Обнаружить подобный тип атаки с тех направлений, откуда она наиболее вероятна, Россия в настоящий момент не может.

Кроме того, необходима реформа сил стратегического ядерного сдерживания. Основным направлением этой реформы должно стать не создание средств преодоления системы ПРО, а ее обход. Должны быть созданы боевые информационно-управляющие системы, в состав которых должны входить множество самых разнообразных элементов. Например, высокоскоростные крылатые ракеты морского базирования, подводные аппараты, которые закладывали бы прибрежные подводные фугасы и тому подобные устройства – с целью нанесения агрессору в случае нападения на Россию невосполнимого ущерба не только в результате применения МБР.

Важно не допускать снижения количества МБР ниже предела, установленного договором СНВ-3. Согласно договору, каждая из сторон может иметь  не более 1550 боевых блоков и 700 носителей. Моноблочные ракеты крайне дороги, а значит, нужны многоблочные с тяжелыми ложными целями, эффективная поверхность рассеивания и массогабаритные характеристики которых идентичны реальным боевым блокам. Если система ПРО будет видеть не 1550 боевых блоков, а 4650 целей, включающих в себя более чем две с половиной тысячи ложных, поразить подобное количество объектов станет технически невозможным при всем ее масштабе. А самое главное – уже нельзя терять время. Иначе можно и опоздать.

Взгляд