Сталин сделал непостижимо много для того, чтобы этого не произошло? Есть ли в этом его вина тоже, как это тем или иным образом утверждают её нынешние руководители и многочисленные его критики в нынешнем практически мононациональном медиаполе? Как случилось, что все с такими трудами и жертвами добытое нашими народами, мы потеряли. И все ли удавалось Сталину в бытность его руководителем страны? Ниже рассмотрены два его суровых поражения, которые в советское время глухо замалчивались, что из этого в результате вышло, и некоторые выводы, которые нам, возможно, следует сделать, если мы еще в состоянии вернуть себе наше русское мировоззрение – Русскую идею.
Сталинская конституция была реформой советского общества согласно традиционному русскому мировоззрению его народов. На неё как на адекватное современности Русское народовластие почему-то мало обращают внимания, по крайней мере, не видно ничего заметного. Это по «сталинскому единовластию», которого по сути не было, а была лишь очень гибкая его политика в ЦК ВКП(б), где он всегда был в меньшинстве, демократических «исследований» сколько угодно.
Конституционная реформа была не против троцкизма или какого-то класса, это было укрепление мировоззрения Русского коммунизма в противопоставлении его капитализму и демократии, хотя Сталин и предупреждал об обострении классовой борьбы, что долго казалось большим преувеличением. Казалось, социализм в Советском Союзе так силен, что ему уже нечего опасаться. Это было трагическое заблуждение, прав оказался Сталин - капитализм вернулся в самом своем антирусском обличьи.
Укрепление народовластия через альтернативные выборы было не сменой генерального курса на социализм, а его усилением посредством отстранения от власти дискредитировавшей себя партбюрократии, тем более с троцкистским уклоном. Писатель Михаил Пришвин говорит в своих дневниках о еще проекте Сталинской Конституции: «Спрашиваю себя, кто же этот мой враг, лишающий меня возможности быть хоть на короткое время совсем безмятежным? И я отвечаю себе: мой враг – бюрократия, и в новой конституции я почерпну себе здоровье, силу, отвагу вместе с народом выйти на борьбу с этим самым страшным врагом всяческого творчества» [19, 20].
Демократы, понятно, эти заслуги Сталина отрицают или приписывают его врагам. Авторство Сталинской Конституции они отдают Бухарину. Тот действительно написал её первую редакцию, но к их огорчению при чистке по приказу Хрущева партийных архивов, чтобы скрыть его «заслуги» в необоснованных репрессиях, этот черновик Бухарина с примерно тысячью правками и репликами Сталина уцелел, внимание чистильщиков было обращено на уничтожение кровавых следов Хрущева. Он показывает глубокое знакомство Сталина с работами по устройству государства практически всех философов мира от Гераклита до Канта, Гегеля, Гоббса, Локка, а также опытом русской истории. Под руководством Сталина Конституция была написана заново. Он верил в силу народа и советской власти, но с помощью альтернативных выборов не оставлял в ней места партбюрократии.
Угрозу своей реальной власти при принятии этого варианта Сталинской конституции тогдашние первые секретари ЦК нацкомпартий, крайкомов, и обкомов, бывшие в нем в большинстве, поняли сразу. Альтернативность выборов из-за отсутствия доверия к ним народа отнимала у них их положение. Но они тогда были очень сильны и оказали ей яростное сопротивление. Убийство ряда сторонников Сталина показало, что в борьбе за неограниченную власть они готовы на все (как Ельцин при путче 1991-93 годов). Позже их последыши, обеляя их и себя, приписывали эти убийства Сталину, противопоставляя абсурдности этих обвинений многократность их повторения. Как неверная жена, которая твердит мужу, заставшему ее с любовником, что «ничего этого не было», пока он в это не поверит. Успех этой тактики после смерти Сталина вдохновил и ельцепутов: «Раз Хрущеву удались его чудовищная ложь, почему бы и нам не сделать то же?» Получилось.
По Сталину партия должна была стать системой обратных связей советского общества, способной укрощать не только собственную партийную, но и советскую бюрократию. Но партбюрократия от этого отказалась. Партийные погонялы закрепили за собой директивные права всем командовать («Делай, как я велю!»), ни за что не отвечая. Вроде бы она взяла на себя управление, но не ответственность за провалы. Она окончательно оторвалась от народа, обернулась «парящей вершиной» и сменила цели развития государства и общества на личные интересы. «Демократический централизм» в партии стал матрицей, тупо воспроизводящей сложившуюся бюрократию, которая по своей природе всегда только деградирует. Она стала цирковым фокусом «Задумай число!» Он еще не начался, а его результат уже лежит на листочке бумаги в нагрудном кармане фокусника. Чем больше ступеней выборов, тем более фатален их безальтернативный результат, и на самом верху собирается состав твердо убежденный в незыблемости своей независимости от чего угодно. Это наглядно показали последние периоды советской власти. Из жизни общества ушли основные принципы советской власти, главное – принцип обратной связи. Произошло прямо противоположное теории Богданова, она была применена для разрушения её оптимизации. Такую роль сыграла Конституция 1977 года. Утвержденная ею схема с двумя параллельными директивными каналами управления и оборванной обратной связью - принципиально неустойчива и должна была рухнуть тут же. Можно только удивляться внутренне присущей советской власти устойчивости, которая позволила ей по инерции продержаться еще около полутора десятка лет и даже сопротивляться горбачевско-ельцинской демократической вивисекции.
Из начальной редакции Конституции следует, что вождя Сталина не удовлетворяло царство во главе с ним самим, хотя в своей приверженности интересам народа он был уверен. Но он знал, что примеров тирании в истории человечества много, а реальная власть в стране, особенно на местах всё более попадает в руки партбюрократов-погонял. Что такое они суть, он хорошо знал уже по первым дням советской власти и видел, что народ от реального участия в управлении страной и обществом всё более отстраняется.
В 1936 году Конституция была принята. При этом партбюрократическое большинство ЦК ВКП(б) изъяло из положения о выборах их альтернативность и право выдвигать кандидатов не только партией, но и профсоюзами, кооперативами, молодежными и культурными обществами и даже религиозными общинами. Сталин придавал этому особое значение, но и предвидел возможность обструкции. Конечно, приоритет оставался за партией, но его нужно было постоянно подкреплять реальными делами, а не «демократическим централизмом». Сталин вел широкую пропаганду альтернативности выборов, подключая к этому зарубежную прессу. Американскому журналисту Говарду он сказал: «Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни» [19, 20]. Тем не менее, эта его попытка отстранить от власти убийственную для Советской власти и России партбюрократию и установить народовластие полностью провалилась.
Безальтернативность выборов сохранилась и в Конституции 1977 года. В дальнейшем до самой перестройки понятие альтернативности выборов как бы вообще ушло из обихода, а партбюрократы-демократы объявили её противником Сталина. «Демократ врет всегда!»
Врагами конституционной реформы были явные и скрытые троцкисты и партбюрократия. С железными сторонниками мировой революции, ответственными за массовые репрессии против русских народов во времена Гражданской войны и 20-е годы, договориться было абсолютно невозможно. Люди такого мышления и теперь убеждены в правоте исторического материализма, хотя после «Коммунистического манифеста» ни одна социалистическая революция в мире не прошла по Марксу, наоборот, во время двух мировых войн пролетарии всех стран не объединились, а старательно тузили друг друга, понеся десятки миллионов жертв. А с партбюрократией, озабоченной лишь своими кормушками, Сталин предполагал сторговаться. Чтобы расправиться с троцкистами, «устранить с политической сцены страны не только очевидных, реальных, но даже и <...> лишь потенциальных противников начавшейся реформы» [18,19], он пошел на союз с партбюрократией, и в 1936 году наркомом внутренних дел был назначен махровый партбюрократ Ежов.
В борьбе против Сталина его противники могли опереться на то, что эта Конституция изменяла суть Конституции 1924 года и противоречила Программе Коммунистического интернационала о противостоянии пролетарской демократии буржуазной с ее выборами. А в 30-х годах произошла резкая смена внешней политики Советского Союза. Политику партии, Коминтерна и СССР на конфронтацию с Западом и экспорт мировой революции Сталин заменил на мирное сосуществование и коллективную безопасность от агрессии немецкого фашизма. Это соответствовало принципу Русской идеи не навязывать, а предлагать свои взгляды на устройство мира, подкрепляя их силой примера. В той Конституции было записано: «Со времени образования советских республик государства мира раскололись на два лагеря, лагерь капитализма и лагерь социализма… Неустойчивость международного положения и опасность новых нападений делало неизбежным создание единого фронта советских республик перед лицом капиталистического окружения».
Ревизуя её, Сталин ставил себя под удар обвинений в ревизии марксизма, и мог быть отстранен от руководства страной с известными последствиями. Эти опасения подтверждает статья в «Правде» Берия, тогда первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б), защищающая линию Сталина: «Нет сомнения, что попытки использовать новую конституцию в своих контрреволюционных целях будут делать и все заядлые враги советской власти, в первую очередь из числа разгромленных групп троцкистов-зиновьевцев».
Троцкизм был разгромлен, но партбюрократию Сталину нейтрализовать не удалось. Для закрепления своей победы она во главе с Хрущевым и Первым секретарем Западно-сибирского крайкома ВКП(б) Эйхе предложила начать репрессии против «повстанческого движения» кулачества, а на самом деле для запугивания народа, поверившего в народовластие по Сталину. История повторяется, то же сейчас делает путинский режим для подавления русского самосознания народа, называя это борьбой с терроризмом и экстремизмом (в чьих интересах – см. главу 7). Если бы Сталин и его сторонники настаивали на этом курсе, их обвинили бы в оппортунизме, изгнали из Политбюро и отправили вслед за троцкистами. Все достигнутое ими было бы потеряно. С позиций «правильного» марксизма они действительно были оппортунисты. Никакие возражения о творческом развитии марксизма-ленинизма с учетом стоявших перед страной проблем не были бы приняты. Не понимают ведь сейчас марксисты-надомники, что все положения марксизма, кроме общефилософских, не оправдываются.
Сталина занимало не только народовластие, но и развитие всех направлений культуры и жизни страны. После войны страна всячески поддерживала спортивную и художественную самодеятельность, повсюду возникали бесплатные изостудии, театральные, литературные, танцевальные кружки для детей и взрослых. Троцкистские «Черные квадраты» и меерхольдовские и РАППовские новации подвергались критике. По инициативе Сталина было снято организованное троцкизмом давление на религию и церковь, которым была привержена большая часть русских народов, хотя он понимал, что инфернальные пороки в РПЦ могут развиваться даже быстрее, чем в других социальных слоях, что стало видно с победой у нас демократии. У религиозности и истинной духовности нет ничего общего. Именем Бога люди порой творят совершенно непотребные дела, а духовность РПЦ направлена на приватизацию человеческих душ. Нужно это для духовного развития? Веру запретить невозможно, но недобитый троцкист и бухаринец в одном ботинке Хрущев возобновил более сильное, чем после революции преследование церкви. Рецидивом троцкистского курса на мировую революцию стали и его угрозы «закопать капитализм», и после войны горячей он поставил Мир перед угрозой превращения войны холодной в термоядерный ад.
В октябре 1937 года капитуляцию группы Сталина по альтернативности выборов закрепил Пленум Политбюро. Партбюрократическое большинство в Политбюро и ЦК ВКП(б) шаг за шагом выдавливало эту идею из своих решений. Сначала её перенесли в Положение о выборах, а потом исключили вообще, заменив на полуопереточное понятие Блока коммунистов и беспартийных. Выбрали шашечки: «Почувствуйте разницу!»
В этом виде она очень нравилась ударникам партбюрократического труда. По указаниям свыше они дотошно считали проценты и число коммунистов (в большинстве тех же партбюрократов) и беспартийных, ученых и народных артистов, рабочих и доярок. Сталинская конституция повисла в воздухе. Эти её недостатки были хорошо заметны, например, (по своему опыту) студентам. «Старшие товарищи» как-то неубедительно объясняли, что это лишь вывеска, вроде агитплаката, не имеющая практического значения - лишь заявление о народовластии, которое будет потом, когда умные райкомычи укомплектуют блок. Конечно, в эти списки попадало много достойных людей, но и маркзахаровых хватало, и они хорошо показали себя во время ельцинского путча. Возможно, в депутатах бывал и известный «народный артист» и, как оказалось, омерзительно двуличный Алексей Баталов. Всю жизнь он создавал образы благородных и даже романтичных советских людей, но, оказывается, все это время его распирало еле сдерживаемое зловонное их отрицание. Ужас, а не жизнь!
Однако пропаганда Сталиным новой Конституции вызвала большую активность «низов» по сопротивлению некомпетентной партбюрократии, и это её смертельно страшило. Ей надо было как-то запугать народ, и выход для этого она видела только один – репрессии. И 2 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило первым секретарям ЦК нацкомпартий, обкомов, крайкомов создавать «тройки», чтобы их проводить. «Широкомасштабные репрессии, да еще направленные против десятков и сотен тысяч крестьян, были выгодны прежде всего первым секретарям обкомов и крайкомов», поскольку при альтернативных выборах им угрожало «самое страшное - потеря одного из двух постов, советского,.. гарантировавшего обладание неограниченной властью» [19, 20]. Усилия Сталина ограничить произвол партийных органов и усилить советское народовластие в одночасье рухнули. Заблокировав предложенную Сталиным избирательную систему, партбюрократия сохранила эти посты. Сталин до последнего защищал свой курс. Стенограммы предшествующих этому решению совещаний в ЦК показывают, что ему даже не удавалось скрывать своё раздражение по отношению к противникам альтернативных выборов, что, вообще говоря, было ему не свойственно. Сдался он только перед самым пленумом, видимо, такой ультиматум все же был. Каких-то документов и протоколов об том, как это произошло, не сохранилось, по-видимому, клика Хрущева их уничтожила. Однако сохранились записи, кто в предшествующие три дня в одиночку и группами посещал кабинет Сталина. Этот список возглавляет Эйхе, а состоит он из противников курса Сталина на укрепление народовластия и отстранения партии от прямого управление страной. Но парадокс этого поражения Сталина в том, что в результате он стал практически единоличным диктатором. До этого коллективным диктатором был Пленум ЦК, но бунт партбюрократии против сталинских реформ стал ее самоубийством. В результате Сталину удалось надолго изжить из партийной и советской практики всякие оппозиции [19].
Репрессии были нужны и НКВД, иначе его разросшийся аппарат после завершения процессов над троцкистами терял смысл. Никакая бюрократия никогда не распустит сама себя, и НКВД начал искать причины для оправдания его аппарата. Ежов много сделал для раскрытия троцкистских заговоров, но как ярый партбюрократ был готов устранять всех, кто на выборах мог предпочесть таким, как он, иных кандидатов. Для группы Сталина массовые репрессии, которые Ежов планировал завершить к выборам, были полным поражением. Сталинская Конституция повисла в воздухе. Это было так очевидно, что ваш собеседник хорошо помнит десятилетия объяснений, что это лишь вывеска Советской власти, не имеющая практического значения – и ни слова о предполагавшихся альтернативных выборах.
Репрессиями 1937 года [19], партбюрократия (и НКВД) заблокировала ожидавшиеся Сталиным результаты всеобщих выборов и сохранила свои посты. Теперь ответственность за них демократы и демокрады сваливают на Сталина. Почему?
Потому, что Сталин не отдал партбюрократии победу без боя, а обрушил их на неё же: «Сегодня уже трудно усомниться в том, что репрессии первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов стали неизбежным и логическим развитием давнего противостояния их с реформаторами, сталинской группой, перешедшего <…> в новую фазу - безжалостную и кровавую» [19]. Одновременно по распоряжению назначенного в 1938 году наркомом внутренних дел Берия было реабилитировано более 360 тысяч людей, арестованных по ложным обвинениям и доносам. В конце 50-х годов мне довелось познакомиться с некоторыми людьми, которых по распоряжению Берия освободили, как ложно осужденных. Одного звали Полибин, он тогда был Главным физиком Обнинской атомной станции, второй Папедис, тогда – ректор Рижского политехнического института.
Но штучное укрощение партбюрократов уже не изменило возникшую обстановку психоза. Деловая критика стала невозможной. Каждый кандидат мог быть ошельмован, осужден и расстрелян практически по единоличному решению местного партбюрократа. Хозяйственника снимали за неумение работать, а НКВД, ставший еще более независимым (нарком Ежов в своем приказе 00447 указал, что отныне не Политбюро, а только он утверждает состав республиканских, краевых и областных троек), «пришивало» его «делу» «политику» [19].
При подготовке Конституции Сталин занимал очень жесткую позицию относительно введения альтернативных выборов [19, 20], но под нажимом партбюрократии был вынужден отступить. Но он знал, как ему действовать. Всю полноту власти и ответственности за последствия этого ему пришлось взять на себя. Теперь демократы представляют это так, что он, как и Ельцин, добивался полноты власти ради неё самой, а ему просто некуда было деться. Внутренняя и особенно внешняя обстановка требовала немедленного отстранения особо безнадежных представителей сложившейся после революции партбюрократии в органах власти и народном хозяйстве. А взамен ввести молодых и способных руководителей. И, оставив на время конституционную реформу, Сталин взялся укреплять железными сталинскими наркомами, которых он исподволь подготовил, управление экономикой страны.
По сути дела Сталинская Конституция 1936 года вместо народовластия уровня тех времен стала издевательством над ним. Но даже в этом виде она была крупнейшим достижением социальной мысли, актуальным до сих пор и внимательно изучаемым юристами и конституционными комиссиями разных стран. Предвоенная обстановка, война и послевоенное восстановление народного хозяйства затормозили законодательный процесс. И Сталин пошел к проблеме укрощения партбюрократии с другого конца: реформировать саму партию так, чтобы у неё не было возможности подмены советской власти и препятствия развитию советского народовластия, которым должны заниматься лучшие представители народа. Он считал, что партия должна заниматься идеологической работой и подбором кадров, освободив управленческие поле деятельности для Совета Министров.
Такую попытку он предпринял на 19-ом партсъезде.
19-й Съезд КПСС. Существо его решений содержало четыре ключевых положения.
1. Партия отстраняется от административного управления страной на всех государственных и народнохозяйственных уровнях.
2. Главным элементом традиционной русской триады управления становится Народовластие в лице Верховного Совета, избираемого на альтернативной основе, хотя вопрос альтернативности выборов на съезде прямо не стоял. По-видимому, Сталин предполагал решать это в следующей редакции Конституции после того, как решения съезда прочно войдут в жизнь страны. В ведение Верховного Совета должно было полностью перейти стратегическое и законодательное управление, а исполнительные функции - Совета министров и исполнительных комитетов местных советов. Все решения Верховного Совета должны были готовить его рабочие комитеты, включая юридические и административные согласования и активное обсуждение в средствах информации и на предприятиях, а его съезды их утверждать. Конечно, могли и не утвердить, но к этому времени процесс их подготовки, включая процедуры всенародного обсуждения, был уже достаточно хорошо отработан.
3. Партия занимается фундаментальной теорией Русского коммунизма и подбора и идеологической подготовки кадров для всех сторон деятельности советского государства.
4 Партия организует вертикальные и горизонтальные обратные связи советского государства и общества и оптимизации административного и народнохозяйственного управления, включая конкретную экономику. За парткомами производственных и других предприятий и организаций закреплялось рекомендательное право влиять на кадровый состав их руководства, разрешение конфликтов между трудящимися и администрацией и привлечение трудящихся к решению производственных вопросов.
Из них видно, что, будь они выполнены, никаких демократических контрреволюций не было бы.
Пожалуй, главной задачей Сталин видел теорию Русского коммунизма: «Главное в жизни – идея. Когда нет идеи, то нет цели движения; когда нет цели – неизвестно, вокруг чего следует сконцентрировать волю». Опыт строительства социализма показывает, что его основой Сталин видел Русскую идею. О том же говорил Вернадский: «Сила идеи – бесконечна. И это мы должны помнить теперь, когда очень часто это забывают в хаосе русских событий». «В этом отношении то понятие ноосферы, которое вытекает из биогеохимических представлений, находится в полном созвучии с основной идеей, проникающей научный социализм» (по [10]).
После 19-го съезда Сталин сказал руководителям сектора науки ЦК: «Вы вошли в Президиум ЦК. Ваша задача – оживить (выделение ВВ) теоретическую работу в партии, дать анализ новых процессов и явлений в стране и мире. Без теории нам смерть, смерть, смерть!» [10]. Он смотрел в будущее и оказался к нашему горю убийственно прав.
Практика партхозактивов на производстве дожила до самого свержения советской власти, но была двойственной. В сильных рабочих коллективах, где парткомы были заинтересованные в общем успехе, она давала хорошие результаты. Там же, где партбюрократия в союзе с администрацией занимала позицию шкурнического произвола, они были лишь «мероприятиями».
К 80-м годам партбюрократия уже полностью превратилась во всесильную «парящую вершину». Простые люди еще жили иллюзорными прошлыми представлениями, а страна уже катилась в пропасть и была обречена. Мои партийные чины были тогда совсем невелики, но мне иногда приходилось бывать в Волгоградском райкоме Москвы. Там молодой и напористый инструктор Червотенко по какому-то поводу пригрозил: «Придется сделать вам накачку!» Я объяснил ему, что результатом накачек всегда бывают только приписки и больше ничего. Этот ответ обескуражил его, он ничего не ответил, но свои привычки поменял вряд ли.
У партхозактивов в рабочих коллективах были предшественники, стихийные общие собрания. Иногда парткомы их поддерживали и старались извлечь из них максимум полезного, а там, где партбюрократия уже окрепла, она порой и давила их, как «антисоветские».
В 1949 или 1950 году (разгар «сталинского произвола» и этих «страшных чекистов») в техникуме, где я учился, был случай, в который нынешняя молодежь не верит. Стихийное общее комсомольское собрание шло два дня с утра до вечера. Занятия были отменены, а на собрании были не только комсомольцы, которых тогда было несколько меньше половины состава студентов, а почти все студенты и преподаватели. Речь шла об увольнении директора техникума Емельянова. До него директором был Вержбицкий, который всем нам нравился. Но Министерство освободило его от должности, якобы, за какие-то нарушения, во что мы не верили. Более правдоподобным было, что освобождали место для провинившегося министерского чиновника. И вместо общедоступного Вержбицкого мы получили кабинетного начальника с секретаршей. Он ничего не преподавал, и видели мы его мало. Одной из причин нашего вотума недоверия была его вдумчивая приверженность к напиткам повышенной кондиции, которая, как ходили слухи, подвела его и в Министерстве.
Само по себе особых возражений это не вызвало. В техникумовском буфете свободно продавалось пиво, а по обе стороны проходной техникума были пивные типа «Не проходи мимо», в которых продавалось всё. Но Емельянов перешел все пределы. Как-то наш бригадмильский патруль, в который в тот раз входил и я, подобрал его в совершенно бесчувственном состоянии. Мы отнесли его на руках в техникум, а потом по тогдашним понятиям чести об этом помалкивали, даже на том собрании. В техникуме Емельянов держался недоступно, проходя по коридору, не в пример Вержбицкому, ни с кем не заговаривал, на занятия не заглядывал. Но «чашу терпения» переполнило, что в мужском туалете он устроил себе директорскую кабинку под замком. Кто был инициатором собрания, не помню. Но, чтобы оно продолжалось два дня, никто не ждал. С критикой директора выступили и преподаватели. Народу в актовом зале было столько, что многие сидели на подоконниках и стояли в проходах, а от скопления людей с потолка сыпалась побелка.
Наше решение об освобождении директора от должности Министерство утвердило. Попробуй, при нынешней «свободе» представь себе что-то подобное! Но тогда народовластие было и среди студентов, а теперь – демократия, власть денег. По сути дела тогда это и было подобие партхозактива.
Другой случай я наблюдал в 1964 году несколько со стороны в институте п/я 3100 (в быту «Институт три по сто»), поскольку в КПСС тогда не состоял. Отчетно-выборное партийное собрание вопреки ожиданиям райкома не избрало в партком действующего секретаря Матюхина, который был всем хорошо известен повышенной лояльностью начальству. Избрали хорошо знакомого мне Володю Финогенова лет тридцати пяти от роду. Это в институте, где было около 12000 сотрудников.
Решения 19-го съезда КПСС по сути были завещанием Сталина по управлению обществом и государством, народовластию и Русскому коммунизму в целом на ближайший исторический период. Какой? Это зависело от многих условий, включая внешние. Цены этому завещанию нет, но по заслугам оно не оценено даже сейчас. Даже КПРФ. На его основе должна бы быть разработана теория Русского коммунизма, отсутствие которой оказалось смертельно опасным [10], поскольку бесконечные клятвы верности Евангелию от Маркса, никому, кроме доцентов кафедр «Научного коммунизма, никакой пользы не принесли, и советское общество настигло поражение. Чтобы это провидение Сталина сбылось, зависело только от нас, но мы тогда увлеклись халявным коммунизьмом Хрущева, отказались от него и потеряли уже более полувека, а с такими идеологами как Суслов и Яковлев еще и мозги. Остается надеяться, что демократическая оплеуха их прочистила. Этот теоретический шаг Сталина был не менее смелым, чем ревизия марксизма на момент Октябрьской революции Лениным, хотя мы очень смущались и стыдились считать это так, сам Ленин не велел, и упорно доказывали, что всё идет по Марксу. Если бы эта линия Сталина возобладала, это была бы выдающаяся победа Русского коммунизма, а паразитизм партбюрократии получил бы укорот.
Значение съезда было бы не меньше, чем Октябрьской революции, это была бы её заключительная часть, завершение титанических усилий Сталина по поиску адекватного управления советским обществом. Оно актуально и сейчас. В теорию Русского коммунизма должны войти основные положения ленинизма, значение которых после поражения советской власти возросло, сталинская теория экономики социализма, решения 19-го съезда КПСС (более всего) и критика последующих решений съездов КПСС, особенно 20-го и 22-го. Должен быть критически учтен опыт управления и развитие советского общества, его экономики, образования, науки, культуры и роли партии. Пределу совершенствования нет, но возрождение прерванного демократией развития общества Русской идеи должно быть начато с освоения всего этого в возможном для нашего времени виде, чтобы в дальнейшем переходить к ней во всё большем объеме и при этом уберечь себя от (парт)бюрократической чумы.
Литература
1. Вл. Воробьев. Советская империя. www.za-nauku.ru. 29.10.09
2. Вл. Воробьев. Сталинская конституция и «сталинские» репрессии. www.za-nauku.ru. 20.11. 09
10. Ю. Жданов. Без теории нам смерть! Смерть!! Смерть!!! http://stalinism.ru/gosudar/zhdan_death.htm
19. Ю.Н.Жуков. «Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг» М. Вагриус. 2003.
20. Дмитрий Кропотов. Две попытки демократических реформ Сталина...» http://stalinism.ru/gosudar/perestr2.htm.
33. Шамиль Султанов. Сталин: царь народный. www.za-nauku.ru. 20.12.2008 г.
Источник
или создать PDF
Русский Коммунизм был уже на пути к тому, чтобы закономерно трансформироваться и интегрироваться в Русский Космизм. Без Русского Космизма, без философии Общего Дела Николая Фёдорова, с его задачей воскресить всех умерших и победить саму смерть, без грандиозных космических проектов Константина Циолковского, без Космического Коммунизма Ивана Ефремова, что он так потрясающе описал в своих прекрасных фантастических романах ("Туманность Андромеды", "Час Быка"...), понять наш большевизм абсолютно невозможно!
ОтветитьУдалитьНо бюрократия задавила работу живой творческой мысли...
А без теории нам и сейчас - смерть, смерть, смерть!